После второй оттаяли глаза,
но все равно сидел, как Будда,
и видел на экране зал
как бы трансляцию оттуда,
где шабаш шел, покрашенный под праздник:
графин, портрет, трибуна, микрофон,
и лились речи на колеса казни,
и продолжался прений марафон,
Нет, в этом механизме было что-то:
готовым саваном решение белело...
Что там испанская гаррота!
Столбы, веревки... То ли дело:
звено цепей - простое слово,
вкруг горла брали "за основу",
потом голосовали "в целом".
А труп сидел прямой и белый.
Кадык глотал бессилья стоны.
Параличом щека осела.
Все.
Кончен бал.
Хребет был переломан.
Жена у палача спросила нежно:
Я заходил к нему в посольство, в небольшой кабинет, может быть и специально затерянный в глуши коридоров, в который с визуальным трудом вписывалась громоздкая фигура Святослава, и мы разговаривали.
Ничего не значащий обмен фразами или болтливый ручеек женской речи резко отличались от наших бесед. Святослав был патологически умен и имел потрясающую память. По-настоящему умным является тот человек, который видит картинку прошлого и настоящего в развитии, помнит ее во всех деталях и обладает мощными аналитическими способностями. Святослав мог сморозить глупость, но эта глупость была оборотной стороной гениального афоризма.
Диалог с ним требовал интеллектуального напряжения при всей свободе изъяснений и тем. Правда, тема Системы и его Конторы, как он называл Комитет Глубинного Бурения, и все, что с этим было связано, не могло дискутироваться в стенах посольства - форпоста Системы.
- Слушай, а что вы делаете в ближайший уик-энд? - спросил он меня, и я понял, что нам предстоит нечто интересное - или французский культурный центр, где мы посмотрели вершину мирового кинематографа фильм Жана Виго "Аталанта", или поход на джазовый фестиваль, или поездка. Оказалось третье.
Я, конечно, немедленно согласился.
- Ты все-таки Ленусю спроси, - посоветовал Святослав.
Чтобы различать своих Елен, мы звали мою Ленусей, а его - Леной.
И опять ранее утро, суббота, клаксон у ворот, и вот мы уже мчим по серому, еще не освещенному солнцем асфальту шоссе в южном направлении. На заднем сиденье Лена с Ленусей, впереди мы со Святославом.
Путь наш неблизок - в те места, где древние строили храмы, а те, кто жили попозже - форты и дворцы. За день мы успели преодолеть требуемое расстояние и побродить по храмам, высеченным в скалах, и по могучим стенам фортов, и по дворцам в ажурной каменной резьбе.
Пора было возвращаться, солнце уже клонилось к горизонту, Святослав что-то высматривал в указателях на шоссе, пока не свернул к какому-то особняку, спрятавшемуся в тени деревьев. Из дома вышел разряженный, как попугай, сторож, или служитель, и после переговоров со Святославом впустил нас. Повезло, сказал Святослав, здесь одно из отделений "Лайонз Клаб" - международного "Клуба львов". Если ты член этого клуба, то всегда найдешь тут приют, а чтобы стать членом, надо быть богатым и любить путешествовать.
- Как же нас пустили? - спросил я.
- Во-первых, с нами две львицы, а во-вторых, я ему показал ксиву, которая у местных большое уважение и страх вызывает...
И сразу же в тот момент у меня возникло ощущение, которое неоднократно возникало - днем ли, ночью, прилюдно или в одиночестве - так в темноте, не ведая, касаешься рукой шелковой кожи спящей змеи.
Я не знал о Ней в детстве, когда вступал в пионеры, я считал Ее существование, как само собой разумеющееся, когда вступал в комсомол, я понимал Ее значение в утверждении Универсального, единственно подтвержденного научно, Идеала, когда вступал в партию, я осознал Ее всепроникающую мощь за тридцать лет служения Отечеству.
Организация эта тем и страшна гражданину нашей страны, что агенты невидимого фронта следят за моей безопасностью. И, как у Набокова, "Приглашение на казнь" следует тому, кто не просвечивается или просто неясен стерегущим и проверяющим. Никогда не знал КГБ, его структуры, как он работает в бытовом смысле этого слова - его сотрудники тоже являются к девяти, ходят в столовую к часу, а в шесть выходят, предъявляя удостоверение постовому. Чем они занимаются в перерывах, понятия не имел. Спасибо "Архипелагу Гулаг", самиздату и беседам на эту тему, когда случалось, но уже мог представить, какой это огромный аппарат вне закона с практически неограниченными возможностями. И до тех пор, пока он в чьих-то руках, в этих же руках и власть.
Мы переночевали в "Клубе львов" и вернулись на следующий день домой, но эти два дня запомнились мне не экзотикой туризма, а длинным диалогом со Святославом и в дороге, и ночью в "Клубе". Насколько я понял, и ему самому требовалось разобраться в происходящих процессах перестройки, и он, несмотря на свой неординарный ум и осведомленность - не чета моей, думает о предстоящем.
- Как ты считаешь, Валерий, чем кончится перестройка? - задал он мне главный вопрос.
- Ты получишь "Героя прорабства", - усмехнулся я. - А если серьезно, то Чернобыль, Минводхоз и Агропром показали и показывают, что Система прогнила насквозь и ее надо менять.
- Насколько я понимаю, это осознали и наверху, - согласился Святослав. - Если менять, то на что? На свободный рынок? Что это такое, я не знаю, тут я профан. Просвети, если сможешь. Ты же журналист, пишущий на экономические темы.
- На темы экономического сотрудничества, - уточнил я. - Начну, пожалуй, вот с чего. Мне постоянно приходится сталкиваться с тем, что у посольских, у министерских, у партийных бонз тем более, в общем у всякой советской номенклатуры, которая, собственно говоря, и руководит страной победившего развитого социализма, полное непонимание и неприятие психологии бизнеса, настоящего дела. Есть и тупая, непреодолимая вера, что раз теория верна, то и практика когда-нибудь ее догонит, есть и самоуверенность, что государство у нас богатое настолько, что на всех всегда хватит, можно и не считать, сколько осталось, есть и психологическая заданность стоящего в пирамиде, для которой частная предприимчивость и личное обогащение - бунт, опасность рухнуть.
- Неужели зияющие высоты нашей экономики столь масштабны?
- Трудно даже назвать экономикой вывернутую наизнанку, придуманную систему, живущую по принципу абсурда - экономика должна быть экономной. Никогда Система не будет экономически прогрессивной и целесообразной, если в ней отсутствует логика рационального решения той или иной, любой задачи. Задачу ставит партия. А сколько надо угробить для ее решения средств, ресурсов, рек, полей, лесов, деревень, людей, не имеет никакого значения. Простой пример - наши попытались жить по-западному, создали образцово-показательную ферму для выращивания кур, таких ферм за бугром тысячи, привезли делегацию американских фермеров хвалиться, а те равнодушны остались не только потому, что у них самих таких навалом, а после единственного вопроса: сколько здесь персонала? Пятьдесят человек, ответили наши. А у нас пять. Вот если бы у вас было четыре, было бы интересно, как это вам удалось реорганизовать производство.