Вы назад? — спросил Ллойд.
Да, сказал Михал.
Опять так же грести.
Михал покачал головой.
На этом мотор есть, мистер Ллойд.
Лодочники и старые островитяне на веслах довели каррахи до катера и вернулись с тремя чемоданами из одинаковой кожи и покупками на неделю, сложенными в пластмассовые ящики и картонные коробки: мука, сахар и чай, мешочки табака, пачки сигарет, банки пива, лекарства, шоколад, печенье, зубная паста, шампунь, батарейки, ручки, карандаши, блокноты, письма, открытки, газеты и книги. Островные разобрали свои заказы, вручили деньги Михалу, который отбыл на своем каррахе, привязав его к корме катера.
Старики донесли чемоданы до деревни. Ллойд шел следом, рядом с Джеймсом—тот тащил ящик с продуктами, на нем сверху лежали две книги. Ллойд взял их: роман «Темная сторона солнца» и история американских индейцев.
Это тебе, Джеймс?
Мне.
Как, интересные?
Пока не знаю. Только получил.
Ллойд открыл обе книги.
Она мне каждую неделю по две присылает.
Она — это кто?
Библиотекарша.
Здорово.
Джеймс перехватил ящик поудобнее.
Всегда роман и одну книгу по истории или географии. Иногда научную. Или про природу.
Тебе нравится, что она выбирает?
Обычно да. Если нет, я записку пишу.
Ллойд положил книги обратно на ящик.
Может, попрошу книгу по рисованию, сказал
Джеймс.
А мама твоя получает книги?
Они читать не особо. В школу только до двенадцати ходила.
А бабушка?
Вообще читать не умеет. Радио слушает.
Да, слышу. Работает постоянно.
Постоянно, мистер Ллойд. Бесит жутко.
Старики поставили чемоданы прямо за порогом коттеджа. Он переправил их в мастерскую, открыл и вздохнул от облегчения: все на месте все как было
непопорченное
нетронутое
Он распаковал штатив, блокноты, холсты, бумагу, палитру, маленький мольберт, прямоугольный тиковый ящичек, в который положит краски, когда пойдет на утесы. Распаковал ботинки, плащи, непромокаемые брюки, книги, бинокль, фляжку, фотоаппарат, коллекцию чужих работ
когда гоген путешествовал
к западу
северу
югу
книги, открытки, вырезки из газет, журналов, каталогов, фотографии, рисунки. Развесил их по стенам, дверям, наверху, внизу, поставил большой блокнот на мольберт. Встал у двери, оглядел свою мастерскую.
автопортрет: художник на временном месте Джеймс ввалился со стулом, который Ллойд оставил снаружи.
Я же просил стучать, Джеймс.
Я стучал. Стулом.
Как следует стучать.
Сейчас дождь пойдет.
Стучать надо кулаком.
Когда дождя не будет, постучу.
Джеймс задвинул стул под стол.
Хорошо как украсили, мистер Ллойд.
Спасибо, Джеймс.
Только воняет тут ужасно.
Да, верно.
И холодно.
Верно.
Нужно, чтобы огонь все время горел, мистер
Ллойд. Постоянно.
Правда?
Даже когда солнце жарит.
Вряд ли такая беда тут часто, Джеймс.
Какая?
Солнце жарит.
Вы печку топить умеете, мистер Ллойд? Торфом?
Больше нечем.
Нет, Джеймс.
Сейчас покажу.
Спасибо.
Вслед за Джеймсом он вышел в заднюю дверь, там лежал торф и растопка.
Это ваше. Для себя только отсюда берите, больше ниоткуда.
А если возьму, тогда что?
Джеймс уставился на него.
Такого еще не было, мистер Ллойд. Тут не принято.
Джеймс поставил куски торфа домиком над растопкой и скомканной газетой. Поджег.
Пусть все время горит, сказал Джеймс. Тогда уйдут и запах, и холод.
Спасибо, Джеймс.
А вечером засыпайте золой. Тогда утром без проблем разгорится.
Джеймс обвел взглядом комнату, подметил три чемодана, сложенных стопкой у гардероба.
Много вы вещей привезли.
Верно.
Куда вам столько?
Для работы. Хочешь посмотреть мою мастерскую?
Джеймс последовал за ним в бывшую спальню. Мне так больше нравится, мистер Ллойд.
Он обошел комнату по кругу, потрогал мольберт, краски, кисти, погладил.
А можно я попробую, мистер Ллойд?
Может быть. Но не сегодня.
Джеймс вышел, а Ллойд принялся за работу: двери и окна закрыты, печь топится. Прикрепил к мольберту бумагу, поднял карандаш, чтобы провести длинные вертикальные и горизонтальные линии — с губ срывается тихое гудение, пальцы и ладонь движутся вдоль листа, стремясь воссоздать первую встречу, первое его соприкосновение с этой свирепой красотой, страница за страницей света и тьмы, затененного и незатененного, работа до поздней ночи и вновь с раннего утра, восторг от тишины в деревне, на острове, окна и двери распахнуты, чтобы коттедж заполнили свет, шум моря и пение птиц.