Бан И Нил ушла к Марейд. Джеймс разбирал товары на столе.
Я отнесу Джей-Пи и мистеру Ллойду их заказы, сказал он.
Они оба заказывали пену для бритья и бритвы, сказал Михал. Джей-Пи еще мыла. Для Ллойда коробка с карандашами и углем.
Джеймс сначала отнес заказ Массону — тот ушел на прогулку, а потом Ллойду, который оказался в мастерской, наводил порядок в ящике с красками.
Из-за вас там дома переполох, сказал Джеймс.
Что, правда? Это почему еще?
Никто не понимает, зачем вам этот большой
холст.
И тебя отправили выяснить.
Нет. Я сам пришел.
То есть тебе неинтересно, зачем мне большой холст.
Джеймс пожал плечами.
Этого я не говорил.
Для новой картины, Джеймс. Возможно, лучшей, какую мне суждено написать.
Здорово, мистер Ллойд.
Ирландский вариант одной работы Гогена. Можно посмотреть?
Нет. Еще рано.
Я никому не скажу.
Я пока не готов тебе ее показать. И вообще кому бы то ни было.
А когда будете готовы?
Не знаю.
Джеймс повернулся к двери.
Погоди. Давай-ка, наводи порядок. Ты в последнее время неопрятно работаешь, Джеймс. Не надеваешь колпачки на тюбики, краска засыхает, плохо моешь кисти.
Я просто вас не ждал, мистер Ллойд.
Ну ладно, и все равно вымой кисти и подмети пол.
Да, мистер Ллойд.
Джеймс пошел к раковине в задней кухоньке, протер кисти растворителем, запуская пальцы в щетину, отдирая комки краски, засыпал раковину белыми, серыми, синими, черными, красными чешуйками. Обсушил щетину тряпкой и начал подметать.
А можно мне будет пожить у вас в Лондоне, мистер Ллойд?
Поглядим, Джеймс.
А далеко от вашего дома до художественной школы?
Нет. Недалеко.
Я могу ходить в школу и быть вашим помощником.
Только если будешь мыть кисти и подметать пол. Да, мистер Ллойд.
И завинчивать колпачки на тюбиках.
Да, мистер Ллойд.
Раньше ты был аккуратнее, Джеймс.
А я, когда развожу беспорядок, лучше пишу, мистер Ллойд. Когда забываю про аккуратность. Ллойд кивнул.
Значит, ты настоящий художник.
Точно, мистер Ллойд.
Джеймс закончил подметать, достал свою «Мпа па hEireann». Поставил на стул, опустился на колени перед тремя женщинами.
Не сегодня, Джеймс.
Я должен закончить, мистер Ллойд.
Мне сегодня нужно поработать одному.
А мне что делать?
Ллойд пожал плечами.
Сходи на утесы, Джеймс. Потренируйся с рисунком.
Джеймс медленно поднялся.
И заодно налови кроликов.
Джеймс закрыл дверь, а Ллойд скрепил несколько листов бумаги и разложил на кухонном столе. Запер дверь
не для него
не для глаз ученика
Стал рисовать карандашом: Марейд, почти обнаженная, стоит справа от центра, тянется к яблоку, вокруг прочие островные, Джеймс с двумя кроликами, Бан И Нил с чайником, Бан И Флойн в черном, опирается на палку, курит трубку, Михал на лодке с мешком денег, Франсис с двумя рыбами, Массон в берете с черным диктофоном — все они выстроились вдоль горизонтальной плоскости, заполненной травами, морем, утесами, пляжами, скалами, заполненной животными, дикими и домашними, чайка, курица, собака, овца, баклан, свинья, кот, рыба, тупик, корова, а потом он стал рисовать духов и призраков острова, троих утонувших рыбаков, наполовину на суше, наполовину в море, их лодку, сети, мертвых рыб, выплескивающихся из ведра, а вдалеке — темную фигуру священника с крестом, потустороннюю.
картины острова: откуда мы пришли? кто мы? куда мы идем? в духе гогена
Он свернул рисунок, отнес наверх, в комнату, в которой спал, затолкал поглубже под кровать, подальше от Джеймса, который сейчас на утесах, отслеживает взглядом движение света, вправо-влево, вверх-вниз, вглядывается в поверхность камня, высматривая изменения и отличия, как когда выслеживает кроликов, подмечает, как свет проникает в трещины и впадины, как подмечает кролика, что скрывается в норке. А потом начинает рисовать, проводит долгие вертикальные линии, глаза и руки трудятся в согласии, изо рта вырывается гудение, он затемняет и высветляет, рисует и перерисовывает, один лист за другим. И вдруг разражается смехом. Я в вас превращаюсь, мистер Ллойд. Тронувшийся умом художник стоит на утесе, рисует, гудит, рука тут, на грани, пляшет в согласии с мозгом, крутится, вертится, выводит круги и петли, пальцы и мозг в полном согласии, чего не бывает там, в другом месте, где нужно убивать кроликов, ловить рыбу, снимать капусту, сажать картошку, дергать репу, собирать яйца, чистить стойла, где нужно слушать Франсиса, бабушку, мать, смотреть на нее, смотреть на них, смотреть, как они смотрят на меня.