Он вернулся в деревню.
Отличная добыча, Джеймс, сказала Майред.
Верно, мам.
В Лондоне, небось, разучишься.
Вот уж я не расстроюсь.
Расстроишься. Сильнее, чем думаешь.
Ну, буду их убивать в Гайд-парке.
Майред рассмеялась.
Тебя арестуют.
Рассмеялась снова, закрыв лицо руками.
Представляешь себе физиономии детишек? А их мамочек?
Меня посадят пожизненно, мам. Ирландец, Убийца кроликов.
Они прижались друг к другу.
Я буду скучать, Джеймс.
Знаю, мам.
Вошли Михал и Франсис. Поставили покупки на стол, рядом с кроликами.
Опять попируем, сказал Михал.
Моя тайная вечеря, сказал Джеймс.
Удастся на славу, Джеймс.
Бан И Нил поставила на стол чайник, плюшки, чашки. Все сели.
Переживаешь, Джеймс?
Нет, Михал.
Это же будет здорово, сказала Майред. Новая жизнь.
Да и эта вполне нормальная, сказал Франсис.
Не очень, если ты не любишь ловить рыбу, сказал Джеймс.
Майред взъерошила ему волосы.
Как там называется школа, где ты будешь учиться? — спросил Михал.
Пока не знаю. Он не сказал.
А когда занятия начнутся?
Этого я тоже не знаю.
Немного же ты знаешь, а? — сказал Франсис.
Скоро узнаю, сказал Джеймс.
Ты здорово рискуешь, Джеймс.
Это почему, Франсис?
Уезжаешь с едва знакомым англичанином. Джеймс пожал плечами.
Мы вроде неплохо знакомы.
Да и каково ирландцу в Лондоне, сказал Франсис.
Все у него будет путем, сказала Майред.
Полиция вечно ирландских парней хватает. Без всякого повода.
Я буду себя тихо вести, сказал Джеймс. Меня никто и не заметит.
Франсис покачал головой.
Заметят, Джеймс. Они про тебя все знать будут.
Да и знать-то нечего, Франсис.
Ну так придумают, Джеймс. Даже если знать и нечего.
Джеймс допил чай, доел плюшку, встал.
Пойду отнесу мистеру Ллойду и Джей-Пи, сказал он.
Забрал две чашки чая и тарелку с четырьмя плюшками, сперва зашел к Массону, который собирал бумаги со стола.
Замечательно, Джеймс. Как раз то, что мне нужно.
Когда вы вернетесь, Джей-Пи?
Следующей весной. Когда книга выйдет. Привезу газетчиков и телевизионщиков знакомиться с Бан И Флойн.
Меня тут уже не будет, Джей-Пи. Я уезжаю в Лондон.
Да, я слышал. Тебя ждет много интересного.
Спасибо, Джей-Пи. Только Франсис все бухтит.
Франсис всегда бухтит.
Потом он пошел к Ллойду, в мастерскую. Тот выбрасывал пустые тюбики и сточенные карандаши из ящика на пол. Джеймс подал ему сдобу — чай успел остыть.
Я заходил к Джей-Пи.
Ничего страшного, Джеймс.
Ллойд поел, выпил чаю. Джеймс отошел к своим картинам, так и стоявшим на полу.
Выберу свои шесть, сказал он.
Джеймс отобрал «Мпа па hEireann» и еще пять, в основном на бумаге: кролики, деревня, утесы, лодки в море и «Глазами муравья». Переложил все шесть листами картона, связал белой бечевкой, оставил на полу у двери мастерской, рядом с мольбертом Ллойда, уже сложенным в дорогу.
Готово, мистер Ллойд.
Хорошие работы, Джеймс.
Джеймс кивнул.
Неплохо для начала, мистер Ллойд.
Джеймс собрал оставшиеся работы в стопку, положил обратно в дальний угол.
Пол подмести, мистер Ллойд?
Ллойд покачал головой.
Рановато, Джеймс. Лучше принеси метлу, я потом сам, когда закончу.
Джеймс вернулся с уличной метлой.
Хорошая будет выставка, мистер Ллойд.
Отличная. Лучше всех моих прежних.
Джеймс указал на свои картины, так и лежавшие у двери.
Положить их в ваш чемодан?
Пока не надо, Джеймс. Я их упакую вместе со своими.
Джеймс ушел, унес тарелку и чашку, а Ллойд снова принялся за работу: опустошил ящик, вернул в сундук из красного дерева его содержимое, хотя почти все, что он привез изначально, было использовано или попорчено: краски; скипидар; льняное масло вылито, высохло; тряпки испачкались и заскорузли; липкая лента; грунт; карандаши, ручки, тушь и уголь — все на исходе. Баночки и бутылочки перепачканы, незачем тащить их обратно, а вот малый мольберт, палитра, ножи и кисти в порядке — немало потрудились, но еще послужат. Черный фартук девственно чист — его он не надел ни разу. Он засунул рисунки между страницами книг, книги сложил в сундук. Прикрыл их одеждой, сверху стал складывать холсты и картины, перемежая их слоями бумаги и картона, обкладывая скатанными рубашками и носками, чтобы не ерзали. Опустил крышку сундука, запер его.