Подмел пол, но без усердия, свалил следы своего пребывания в кучу под окном — смятые листы, использованные тюбики с краской, банки, коробочки, тряпки. Сходил на задний двор поставить метлу на место. Массон сидел на стуле, закрыв глаза, у ног его валялись куски торфа.
Я так понял, вы тоже завтра уезжаете, сказал Массон.
Верно, сказал Ллойд. Моя работа закончена.
И моя, сказал Массон. Осталось заключение, его я напишу в Париже.
И в чем оно состоит? — спросил Ллойд. Ваше заключение.
В том, что англичане крайне нетерпимы к ирландскому языку.
Ллойд рассмеялся.
Стоило ради этого писать книгу.
И что англичане прилагают все усилия к тому, чтобы изобразить ирландский языком туповатых бедняков.
Ллойд пожал плечами.
Не больно-то оригинальные мысли.
Это нужно сказать вслух.
Это уже говорили.
Это нужно сказать снова.
Ллойд поставил метлу в сарай, рядом с лопатой, измазанной в цементе. Приостановился, проходя мимо Массона на пути обратно к себе в коттедж.
Я закончил работу, сказал он. Хотите посмотреть?
В смысле большой холст?
Да.
Очень хочу.
Массон пошел вслед за Ллойдом в мастерскую Встал перед холстом. Медленно кивнул.
Очень, очень хорошо, Ллойд. Я не ожидал. Комплимент.
Массон засмеялся.
И мне случается их отпускать. Иногда. Принято, сказал Ллойд. -
Вот только вторично, сказал Массон.
Ллойд кивнул.
Переосмысление известных мотивов, да, но ни чего вторичного.
Возможно, сказал Массон. Это не мне решать. Ллойд кивнул.
Согласен.
Вы привлечете к себе внимание, Ллойд.
Очень надеюсь. В том числе и ради острова. Что
бы сюда поехали туристы.
Что? — удивился Массон. Таити в Северном полушарии?
Ллойд пожал плечами.
А почему нет?
А потому что тогда этому месту конец, сказал Массон. И языку смерть.
Зато деньги появятся, сказал Ллойд. Хоть какой-то заработок, кроме рыболовства.
Язык этого не переживет.
Меня это не волнует, сказал Ллойд.
А меня волнует.
Массон прошелся вдоль полотна, остановился перед Марейд.
А островные видели?
Ллойд покачал головой.
Только Марейд и Джеймс.
Это, наверное, к лучшему.
Наверное.
Франсису не понравится, сказал Массон. Догадываюсь.
Женщинам тоже. Бан И Нил. Бан И Флойн.
Утром я ее увезу, сказал Ллойд.
Да ну? Просто умыкнете с острова и картину, и островных, какими вы их видите?
Вы тем же самым занимаетесь, Массон.
Массон пожал плечами.
Peut-etre, сказал он. А может, и нет.
Француз ушел, Ллойд стал перочинным ножом выдергивать гвозди из подрамника. Разложил полотно на полу, свернул, накрыв Джеймса квадратом чистого сухого холста. Упаковал в прежнюю оберточную бумагу, перевязал бечевкой.
автопортрет: канун отъезда
Массон прошел через деревню, поднялся в дом Бан И Флойн. Постучал в дверь, налил чаю, сел напротив нее. Взял обе ее руки, поцеловал.
Последний визит, сказал он. Я завтра уезжаю. Она улыбнулась.
Вот как.
Придете в дом выпить чаю?
Она покачала головой.
Нужны мне ваши перепалки.
Массон рассмеялся.
Оно мне не по душе, Джей-Пи. Все эти скандалы.
Мне тоже не по душе, Бан И Флойн.
Вы ж все лето скандалили, Джей-Пи. Без перерыва.
Маловат этот остров сразу и для француза и для англичанина.
Похоже, вам двоим весь мир маловат будет.
Он снова взял ее руки и поцеловал, сперва правую, потом левую.
У меня сердце ноет слушать вас обоих, Джей-Пи. Пусть Айна мне сюда еду принесет, как обычно.
Мудрая вы женщина, Бан И Флойн.
Так я давно на свете живу, Джей-Пи. Почти все перевидала.
Массон медленно кивнул.
Только его картину не видели.
Большой холст?
Да, именно.
А вы видели, Джей-Пи?
Видел, Бан И Флойн. Огромная. Мы все на ней.
И я тоже?
И вы. С трубкой.
Она покачала головой.