Наконец, последней типической формой запорожских поселков были зимовники, расположенные главн. обр. по берегам Днепра и впадающих в него речек, а также на островах, «при коих, говорит князь Мышецкий, содержат рогатый скот, лошадей и овец; имеют пасеки для расположения пчел и ведут экономию по свойству и качеству земли; заводят сады, запасаются сеном для прокормления скота и засевают поля разным хлебом; упражняются ловлею в степях и лесах зверей, а в реках рыб, от чего довольную прибыль получают»[62] «Зимовниками, говорит автор «Топогр. опис.», называют те строения, при которых жители имеют скот и проживают с ним всегда, но при некоторых и рыбную ловлю содержат и людей или хозяев в таких зимовниках бывает мало, однако случается, что человека 3 или 4 согласись построить вместе и заведут скот, а редко чтоб один хозяин был. В работное время да и в зиму приходят к ним и по многому числу для работы и на прокорм пришедши, проживают неделю или более и пойдет в другой зимовник. Избы выстроены из лесу, а иные стены плетены и обмазаны глиной, а заборы при дворах все из плетней». Таких зимовников в начале 70-х годов было по Ингулу — 17, по Ингульцу — 11, по Аргамакле — 11, по Днепру — 14, по Бугу — 7, на Куцом и Сухом Еланце по 1; тут же было 5 загонов для скота и значительное число рыбных заводов, при которых для зимнего времени устроены были землянки, а для летнего камышевые шалаши; и вот в гирлах и у лимана землянок было 17, шалашей — 15, по Бугу землянок 11, шалашей — 39, по Ингулу — 2 и 4, по Ингульцу — 4 и 1; такие же землянки и шалаши были выстроены и для пограничных запорожских военных команд (например, при Гарде, Александровском шанце и др. местах); рыбные ловли содержались не одним, а несколькими лицами, называвшимися односумами; обыкновенно во время лова сюда приходило по 15, 20 чел. посторонних лиц, которые оставались тут до зимы; некоторые, впрочем, оставались и на зиму, хотя без работы[63]. Из этих данных видно, что зимовники представляли из себя своего рода хутора, устраивавшиеся главным образом для скотоводства, отчасти для рыболовства, пчеловодства, земледелия и др. промыслов, смотря по свойствам местности и вкусам владельца. Значительная часть зимовников обратилась впоследствии времени (после разрушения Сечи) в села и деревни; но с некоторыми из них такое превращение произошло еще во время самостоятельного существования Запорожья. Любопытный пример обращения зимовника в селение представляет слобода Николаевка—Рудева (павлоградского уезда екат. губ.). В 1-й пол. XVIII в. здесь жил зимовником старшина Рудь, который «ходил отсюда на старо-крымский шлях со своими хлопцами—малюками, нападал там на турок, татар и ногайцев, возвращавшихся из Малороссии с ясырем — со взятыми в плен христианами, — отбивал злосчастный ясыр и освобожденных христиан приводил на свой зимовник; здесь покоил, питал, и довольствовал их; с невеликим ватажком своих хлопцев—малюков Рудь не раз ходил для той же цели даже на знаменитый Муравский шлях и всегда возвращался на свой зимовник со множеством освобожденных пленников. В сентябре 1739 г. на зимовнике войскового старшины Рудя освобожденного ясыру было 426 д. обоего пола»... Кош подарил Рудю пространство, занятое его зимовником, и тот здесь основал целую слободу Николаевку, «населил ее народом семейным и оседлым, сам пригласив в свою слободу из под Конотопа черниговской Губ. своих родных и знакомых, и дозволил своим хлопцам вызвать также к себе своих кровных и близких»; в 1752 г. здесь числилось уже 315 д. мужского и 196 д. женского пола, а в 1754 г. устроена церковь[64]. Вот при каких условиях происходило заселение новороссийского края запорожцами: еще и в пол. XVIII в. им приходилось вести упорную борьбу с татарами и одновременно с этим заботиться об устройстве поселков. Как видно из настоящего примера, значительный контингент для новых слобод доставляла Гетманщина, где оставались родственники и свойственники тех лиц, которые раньше ушли в Запорожье; поводом же к выселению оттуда жителей являлись распоряжения, ограничивавшие право вольного перехода[65].