- А кто изобрел?
- Какой-то американец. Я не помню его фамилии. Ещё у него были большие такие гуттаперчевые пули – показываю пальцами какие, - для помпового дробовика. Как рассказывали для разгона демонстрантов без жертв. Бьет очень больно, но не убивает. И не надо вступать в саму драку, как с дубинками.
- Да уж… - протянул комиссар. – Гастон Утиный нос до сих пор в сознание прийти не может после такой пульки. Шишка на лбу с кулак, к допросу не пригоден, но живой.
- Вот именно. Живой, - поддакнул я. – И готовый предстать перед судом за разбой в отличие от своих подельников.
- Зачем вы в нашем городе, мсье Ковальский?
- Я купил у мсье Демулена партию охотничьих ружей. И уже заплатил за них.
- Что вы собирались делать с этим оружием?
- Увезти в Россию.
- Вы торговец оружием?
- Скорее организатор промысловой охоты, - отвечаю гордо. И ведь ни словом не соврал. Хоть на полиграфе проверяй.
- Так зачем вам не убивать? Вашему спутнику ничего не помешало уложить троих наповал. И пули у него были самые настоящие, как и ««парабеллум»». Только вот калибр странный. Армейский. На гражданском рынке такие пистолеты только под пулю 7,65 миллиметра продают.
- Считайте, что таковы мои личные религиозные взгляды, - ответил я на это, пропустив мимо ушей сентенцию при армейский калибр ««парабеллума»» Мертваго.
- И для этого вы носите в трости шпагу? – ухмыляются.
- Шпага тоже может нанести только ранение человеку вооруженному ножом и заставить отказаться от злого намерения и отступить.
- Однако вы сразу стали стрелять.
- Они обещали нас зарезать. А я этого не люблю. Я купец, а мне предложили невыгодную сделку. Пришлось защищаться.
- Но ваш спутник не столь щепетилен был к человеческий жизни.
- Он дворянин древнего рода, - отвечаю. – Для него честь важнее меркантильных соображений.
- Ладно, подумайте пока в камере. Может ещё чего вспомните. Нельзя просто так убивать людей на улицах Льежа.
- Бандиты - не люди, - выдал я убеждённо.
- Даже бандиты подданные нашего короля. Плохие подданные, но уж какие есть. И смертную казнь в нашем государстве может утвердить только король. Впрочем, может и помиловать.
И комиссар довольно пригладил свои пышные усы.
- Я не успел купить папирос, - пожаловался я.
- Дадите денег дежурному сержанту и вам принесут. – Разрешил комиссар.
Когда в камеру привели Мертваго, тот только спросил меня:
- Не били?
- Нет, - отвечаю. – Вполне даже вежливо разговаривали.
- Ну да, мы же чистая публика, - покивал он в ответ.
Тут мне принесли фирменный полуфунтовый кисет сигаретного голландского табака ««Самсон»», пачку уже нарезанной папиросной бумаги, спички и – что поразило меня до печёнок – всю сдачу с золотой монеты до сантима.
Но сержант остался стоять у раскрытой двери и пристально смотрел на меня. Молча.
- Да… Извините, - проблеял я и выдал ему большую серебряную монету из сдачи, которая сразу исчезла в кармане полицейского.
- Ужинать будете нашей баландой или из ресторана закажете?
- Конечно из ресторана, - ответил Мертваго за меня.
- Там приехал адвокат фабриканта Демулена, - подмигнул нам сержант. – Я видел, как он заходит в кабинет комиссара. Наверное вас отпустят под залог.
- Почему вы так решили?
- Такова практика. Мсье Демулен ваш контрагент, так что на время пока вы здесь с ним в деловых отношениях, его адвокат – ваш адвокат. Как захотите ужинать – постучите в дверь.
С этим камера закрылась. Проскрежетал засов.
- С одесского кичмана сбежали два уркана… - замурлыкал я.
- Что-то вас потянуло на жиганскую лирику, - заметил Мертваго с осуждением.
- Место располагает, - ответил я, вытягиваясь на шконке. – Как думаете, нас выпустят до ужина или тут придётся ночевать?
- Видно будет. А пока давай, командир, закурим. Умеете цигарки крутить?
Ничего не произошло, хотя я и ожидал каких-то подвижек от визита адвоката мсье Демулена в комиссариат полиции.
Нас покормили хорошим ужином из ближайшего ресторана за что сержант удостоился ещё одной большой серебряной монеты.
Причём ужин приносил не полицейский, а ресторанный официант в корзине. В серебряной посуде. Подождал нашего насыщения в коридоре и забрал грязную посуду вместе с льняной скатертью, которую принёс собой же.
После этого мы курили и наслаждались хорошим розовым вином. Из горла. Бутылку нам оставили, а вот стаканы нет. Европа... дикие люди.