Только Тарабрину было хоть бы что – привычный.
Но я, когда увидел, что путь наш совпал по направлению с железной дорогой, то возмутился. И был в своем возмущении поддержан мичманом.
- Привыкайте, - спокойно ответил Тарабрин на наше недовольство. – Переберемся всем колхозом в это время, так только так и кататься будем. Можем обратный путь на поезде совершить. Но там другое неудобство будет - уже с нашим багажом. Таскайся с ним, да ещё кэб на вокзале Ватерлоо после виндзорского поезда найти будет нелегко. Ещё мне спасибо скажете за предусмотрительность, что я эту карету надолго нанял.
Но на этом наши мытарства не закончились.
Аскот по российским меркам кулацкая деревушка, живущая с королевского ипподрома. Справные дома красного кирпича в два этажа, но все свободные комнаты были заранее сняты в них на весь сезон любителями поглазеть на скачки, тем более такие, которые посещает сама королева. Не говоря уже об отелях, которые тут имелись в достаточном количестве, но везде нас встречала табличка: ««Извините, но свободных мест у нас нет»».
Действительно нет. Мы взятку портье в целый фунт сулили. Без толку.
Выручил нас кучер.
- Джентльмены, я вижу вы не снобы…
- И?.. – поднял я бровь на такое заявление.
Тот сбил свой суконный цилиндр на затылок и продолжил.
- Тут недалеко есть конюшни лорда Астора. А при них что-то вроде отеля для жокеев и возниц. Особого комфорта не обещаю… Все удобства во дворе, но если вы не поскупитесь, то комнату я вам найду, чтобы нормально переночевать не на сеновале, а в кровати. Здесь вам ловить нечего. Сами понимаете высокий сезон аристократии. Они арендуют в Аскоте комнаты у одних и тех же домохозяев ежегодно. Да и сегодня…
Кучер вынул из жилетного кармана большие медные часы-луковицу.
- Сегодня все киоски тотализатора уже закрыты. А без него смотреть на скачки неинтересно. А связываться с теневыми букмекерами я бы не советовал – они все как один жулики.
Конюшни лорда Астора находились в полутора милях от ипподрома и соответственно от самого Аскота. Довольно солидные по площади. Капитальные строения красного кирпича под черной крышей из природного шифера. Намного больше моих конюшен в ««Неандертале»». С размахом построено. Левады обсажены аккуратно постриженной живой изгородью.
Скакунов, участвующих в скачках уже увели в конюшни при королевском ипподроме, а здесь во дворе на тренировочной ««карусели»» молодым рысакам ставили основной аллюр. По четыре коня разом в круге.
- Рысь - искусственный аллюр. Ей коня надо отдельно учить, - выступил наш кучер гидом с видом завзятого знатока. – Этот снаряд учит лошадь плавности хода. Одновременно и тренинг, и прогулка. И наблюдением занят всего один грум.
- И как рано начинают учить рысака правильному аллюру? – спросил я.
- Да как от матки отлучат, так сразу.
Я покачал головой и решил, что завтра обязательно перерисую этот простой снаряд для собственных надобностей. Моих молодых арденов, которые народятся будущей ранней весной, также придется учить красивой парной рыси в упряжке. Да и прогулки молодняка резко облегчаются для конюхов.
- А своих тяжеловозов, что у вас в карете запряженные, вы также учили?
- А чем мои клайдсдейлы отличаются от рысаков? – ответили кучер мне вопросом на вопрос. – Только что ростом и весом. А так лошадь, как лошадь.
- Пахом, хватить глазеть, пошли, - окликнул я нашего егеря, увлеченно разглядывающего лошадиную карусель.
Когда вошли в отведенную нам комнату в длинном одноэтажном доме за конюшнями - этакий прообраз американских мотелей, - то Никанорыч усмехнулся.
- Нормальный Дом колхозника, хоть тут и Англия.
- Да, - согласился я, - хотя вряд ли в Доме колхозника с тебя сдерут десять шиллингов за ночь.
- Митрий, учитывай, что сейчас открытие великосветского сезона. Завтра королевский выход ожидается. И вообще Ледиз-дей. Парад дамских шляпок. Сборище самых богатых людей со всей Англии. А с нас тут взяли как со слуг. Может чуть больше, но вряд ли намного.
- Согласен, - кивнул я. - Хотя в те же деньги нам стоил номер отеля в почти центре Лондона.
- Ты еще с отелем "Ритц" сравни, - усмехнулся Степаныч. - Ладно, располагаемся как есть.
В комнате было четыре деревянные кровати и прямоугольный стол посередине. Четыре стула. У окна ещё один столик на котором стояли медный тазик и фаянсовый кувшин с водой. Аскетично. Радовало то, что всё было вполне аккуратно и чисто.