— Почему столь необычные формы? — удивился Вефер.
— Я уже говорил, что на больших скоростях воздух сильно уплотняется, — начал объяснять Борг, стараясь не погружаться в дебри научных терминов. Он взял со стола Вефера гильотинку для обрезания сигар. — Смотрите: чтобы лучше отрезать кончик сигары, нож входит в нее под углом. Столкнувшись с проблемой уплотнения воздуха, мы просто вынуждены вначале решать ее методом аналогий, чтобы не распыляться по множеству решений. Поэтому и крыло мы делаем скошенным, треугольным.
— Такая машина будет плохо управляема! — возразил Вефер.
— На малых скоростях — безусловно! — согласился Борг. — Но чем ближе к скорости звука, тем более она будет показывать свои преимущества.
— А эти необычные двигатели? — спросил Вефер. — Когда они будут готовы?
— В них-то все и дело! — пояснил Борг. — Лабораторные образцы подтвердили все наши расчеты и предположения, но нам нужен двигатель тягой не менее тонны. Именно для запуска их в производство и понадобится года три-четыре. Разумеется, при условии достаточного финансирования, квалифицированных специалистов и современной производственной базы.
Вефер задумался. Честно говоря, его захватила идея создания бомбардировщика, неуязвимого для наземных средств ПВО и истребителей противника. Дело идет к войне с Францией, Россией и, скорее всего, с Англией. А как поведет себя Америка в грядущем мировом конфликте? Неизвестно… И надо быть готовым к такой войне не позднее 1940 года. Если верить уверенным прогнозам Борга, как раз в это время его бомбардировщик и обеспечит стратегическое преимущество. А если Борг ошибается? Впрочем, вряд ли заводы Юнкерса и Хейнкеля выдадут к началу войны что-нибудь похожее на дальний стратегический бомбардировщик. Надо рискнуть!
Вефер прочитал титульный лист аванпроекта. На нем значилось: «Дальний скоростной высотный бомбардировщик». Никакого девиза не было.
— А как вы его называете? — спросил Вефер.
Борг пожал плечами. Для него это был просто самолет его мечты. Разве Мечта Жизни может иметь название?
— Он должен быть стремителен и точен, как удар клинка! — сказал Вефер, разглядывая рисунок. Он взял из стаканчика остро заточенный карандаш и написал на обложке аккуратной готической вязью: «Degen»[8].
Как по мановению волшебной палочки, Борг получил в свое распоряжение завод для постройки опытного образца самолета, полное государственное финансирование и возможность привлекать необходимых специалистов. В январе 1936 года Борг во главе мощного коллектива развернул работу по созданию рабочей документации на реальный турбореактивный двигатель и параллельно — на планер бомбардировщика прототипа. Для ускорения работы первую летную машину предполагалось облетать с обычными поршневыми двигателями. В мае начались стендовые прогоны двигателя, а в конце июня Борг планировал показать Веферу в цеху уже собранную летную машину.
Но злой рок внезапно совершил крутой поворот в судьбе люфтваффе вообще и Борга — в частности.
Вефер был незаурядным организатором, гениальным провидцем и энергичным человеком. Он умел подбирать и расставлять людей так, чтобы они приносили максимальную пользу. У него был лишь один недостаток: до своего назначения в люфтваффе он не имел ни малейшего понятия о пилотировании самолета. За неполные три года начальник штаба люфтваффе налетал всего двести часов. Поэтому, отправляясь в Дрезден на выступление перед курсантами летной школы, Вефер не провел личного предполетного осмотра своего «Хейнкеля-70», — чего никогда не сделал бы опытный пилот! Впрочем, Вефер действительно очень торопился: после выступления он должен был тут же лететь обратно в Берлин на похороны героя Первой мировой войны.
Едва поднявшись в воздух, самолет Вефера тут же рухнул на землю и взорвался. Как выяснилось впоследствии, с элеронов не были сняты фиксаторы, что и привело к катастрофе. Вместе с героем Первой мировой войны главнокомандующему люфтваффе Герману Герингу пришлось хоронить и своего начальника штаба.
Говорят, на похоронах Вефера Геринг разрыдался. Ну что же, его можно понять: он остался один на один с коварным интриганом — собственным заместителем, имперским секретарем по авиации Эрхардом Мильхом.
Самым досадным для Геринга было то, что он сам выдвинул на высокие посты Мильха. Чтобы понять логику последующего развития событий, мне придется более подробно остановиться на малоприятной личности Эрхарда Мильха.
Сталин в свое время с презрением так охарактеризовал понятие «благодарность»: «Есть такая собачья черта!».