Дежурили все по очереди, и Лья, и Йэльф с Вэйтом. Только Саймон, Фэрри и Ри сидели на другом материке, нянчили Артёма. А Грому, Квали и Птичке даже сообщать не стали, Лиса запретила категорически. Сказала, что если ещё и этих сюда, она совсем с ума сойдёт. Они же эльфы, они переживать будут, а ей и своих переживаний хватает. А Птичке вообще нервничать нельзя, она наконец-то ребёнка ждёт, вот и не трогайте её, и Квали не трогайте, он ей всё равно всё расскажет, и она всё равно будет нервничать. А Гром, конечно, не эльф, но петь он не умеет, а переживать, наоборот, умеет, да и заездит его Ника, он же ей ни в чём отказать не сможет. Собственно, всё, что надо — менять почаще холодные компрессы у Ники на лбу, взваром напоить, когда просыпается, да постель сырую перестелить — а с этим они и так справятся, и без переживаний, спасибо. Тем более, во всех справочниках говорится, что длится магическая горячка у полукровок от двух до четырёх дней, в зависимости от величины пробуждающегося Дара. Правда, пошёл уже пятый…
На исходе пятого дня Вэйт шла по коридору, чтобы сменить Лису. И услышала что-то такое знакомое… но давно забытое… Мелодия лишилась всех эльфийских завитушек, стала проще — очеловечилась. Да и то — не смог бы никакой человеческий голос справиться со всеми тонкостями «Плача по Лайлльэльфи», который когда-то написал Скинэльф ле Скайн в память о своей любви. Лиса замолчала.