— Это что же, — вслух задумался Ри. — Это все Старейшины, что ли, будут дракхиями? И все зелёные! А мужиков где брать?
— Вот уж не знаю! — захохотал Дон. — Зато какой выбор будет! Не мучай мозги, пошли, съедим, что там наш маг великий нахимичил. А потом давай-ка к тому холму опять сходим. Очень мне интересно, нет ли там внутри чего-нибудь!
К интересному холму не дал пойти Роган. Раскипятился:
— Нет уж, ты давай уж, показывай уж! Я уж сутки уже дракон, а, страшно спросить — каким местом? Все — Дракон! Дракон! — а какой дракон, где дракон-то? Я — как был, так и есть, только напиться не могу — вот счастье-то! Показывай давай!
Ри задумчиво подёргал себя за кончик длинного носа.
— Тогда пошли отсюда, нам тут места не хватит. И очки здесь лучше оставь, смахнёшь ещё нечаянно, затопчем, — это Дону. Тот сбегал в хижину и догнал уходящих. — Всё просто, — говорил Ри по дороге бывшим вампирам. — Вы уже давно умеете облик менять. Только рассредоточьтесь так, чтобы между вами метров пять было, чтобы друг другу не мешать. А тебе надо себя всего почувствовать, иначе и не скажешь. И приказать самому себе, — пытался объяснить он Рогану механику оборота.
Отошли за два холма — на пятерых драконов места между пальм могло и не хватить, остановились в пустой, неприютной, зато широкой лощине. Дон и Роган прихватили пару светляков — по привычке, драконы неплохо видят в темноте. Маленький островок света посреди ночи, вершины холмов тонут во мраке, а над ними головокружительно звёздное, вечно ясное небо пустыни. Длинные тени мечутся по склонам холмов, огромные, чёрные. Ночные тени, от рукотворного света, идущего снизу, за счёт этого бесконечные, уходящие ввысь, в небо и дальше. И жутко становится, если задуматься об этом всерьёз. Тени от солнца или луны начинаются и заканчиваются у тебя под ногами, а эти, от слабенького светляка у тебя в ладони, уходят в никуда. Неприятное слово. Под ногами уже остывший песок, воздух тоже холодный, очень сухой, и ничем не пахнет. Совсем ничем. Воздух пустыни. Любой запах в нём отчётлив и хорошо читаем именно потому, что заведомо принесён извне.
— Вот так, — просто сказал Ри, и взглянул на спутников с высоты четырёхметровой шеи. Плюс тело, плюс хвост, прикинул Дон. Метров двенадцать? Похоже. Развернулись полупрозрачные крылья, вспыхнули туманными радугами в голубом хрустале. — Учить вас полёту всерьёз ещё рано, магии драконов — тоже, ваша сила ещё не проснулась, а вот облик изменить вы вполне в состоянии, — зазвучал у них в головах голос. — Ну, что же вы? — Дон решительно скинул с плеч рубашку. — Нет, раздеваться не надо, всё уйдёт внутрь, в пространственный карман, и будет в вашем распоряжении при обратном превращении. И запомните: именно это — ваш истинный облик, именно в нём проявляется ваша суть. Всё остальное — функциональная коррекция. Можно, например, вот так, — тело резко уменьшилось, стало вполне человеческим, сохранив при этом полупрозрачность. — Вполне компактно и дееспособно, и энергии тратится меньше, чем при полном проявлении. Ещё возможна поляризация… — но внимание уже было сбито, драконы с азартом новизны примеряли свои истинные облики.
— А-ах… — Роган так и сел, где стоял. Дракона он всё время представлял себе, как ящерицу, только с крыльями. Просто ящерицу, вроде тех, чьё мясо он только что жарил. Но это… Но вот это… ничего невероятнее он в своей жизни не видел! Ожившая старинная статуэтка из дымчатого голубого хрусталя! Но за изяществом линий чувствовалась мощь, неведомая ему доселе, и к восхищению примешивался страх. Одно движение этой изящной полупрозрачной лапки — и не будет Рогана. Это было уже не так, но рассудок, всё ещё человеческий, настаивал именно на такой версии. Можно ли поднять дракона во Жнеце? Если там останется, что поднимать?
Рядом вспыхнули три зелёных костра — перекинулись бывшие вампиры. Только Роган всё сидел, держа на ладони светляка, и зачарованно смотрел на то, чего ещё никто в этом Мире не видел. Драконы разглядывали себя, выворачивая гибкие шеи, взмахивали на пробу крыльями. Их тела будто собирали свет двух светляков и звёзд, и наливались этим сиянием, и светились уже сами, отдавая больше, чем было взято. Шелест, мерцание, блики, радуги… И голоса, азартно вопящие в голове:
— Ты врал, ты врал, скотина! Ты тоже девчонка!
— И получше тебя! Я хорошенькая!
— А ты больше, так не честно! Ри! Почему у меня хвост короче?
— Ой, да что ты? Ужас какой! Давай вытянем!
— А-я-яй! Ри, он мне хвост отрывает!
— Роган, давай, чего сидишь-то?
— Так, всем цыц! — заглушил всех Ри. — Роган, в чём дело? — к Рогану склонилась голова — точёна, изящная.