Продвижение границ на запад в Польшу поставило советское стратегическое планирование перед двумя новыми проблемами. Во-первых, ширина колеи советских железных дорог отличалась от ширины колеи, применяемой в Центральной Европе и конкретно в Польше. Поэтому все материалы, снаряжение и припасы, предназначенные для новых приграничных областей, приходилось перегружать на старой границе на поезда другой колеи. Этот процесс существенно тормозил осуществление имеющихся мобилизационных планов. Чтобы решить эту проблему, советские власти планировали построить в новых приграничных областях новые базовые склады — но и сами эти склады, и вообще район за пределами старых границ, оставались весьма уязвимы для стремительного наступления противника или глубокого воздушного рейда.
Перемещение советской границы на запад подняло также вопрос: что теперь делать с прежними укрепрайонами вдоль старой границы? Вера Советов в полезность таких укреплений требовала создания оборонительных сооружений вдоль новой границы — а это было бы делом дорогим и долгим. Далее встал следующий вопрос: какими силами оборонять и старую, и новую систему укреплений? Где взять людей? В результате, хотя приоритет был отдан строительству укрепрайонов вдоль новой границы, из-за скудости ресурсов к июню 1941 года ни те, ни другие укрепления не были ни полностью подготовлены, ни укомплектованы личным составом[149].
Опыт составления планов для Финской войны, так же как последующее неудачные действия советских войск, еще больше смутил генштабистов. Первоначально Генштаб под руководством Шапошникова разработал план операций против Финляндии в реалистическом международном контексте и заключал, что выполнение поставленной задачи «будет далеко не легким делом» и потребует «нескольких месяцев интенсивной и тяжелой войны»[150]. Сталин отверг этот план как переоценивающий финские военные возможности и приказал командующему Ленинградским военным округом К. А. Мерецкову подготовить новый план.
План Мерецкова, который «практически игнорировал реальные условия» и был принят Сталиным, предусматривал быстрый разгром финнов мощными атаками на нескольких направлениях, которые вынудили бы противника распылить свои силы и в дальнейшем приводили к их уничтожению по частям. В реальности же на первоначальном этапе войны произошло прямо противоположное. Количество войск, необходимых для проведения таких широкомасштабных операций, потребовало широкомасштабной частичной мобилизации. Проводимая сразу же следом за оккупацией Восточной Польши и в условиях вызванного ею расстройства мобилизационных планов, эта мобилизация также обернулась хаосом и еще больше расстроила существующие стратегические планы. Поэтому в дополнение к мобилизации 7-й армии Ленинградского военного округа Советам пришлось перебросить 8-ю и 9-ю армии из Прибалтийского военного округа и развернуть в Заполярье 14-ю армию. Вдобавок, чтобы сосредоточить необходимое число боеготовых соединений после неудачной первой фазы операции, Генеральному штабу пришлось перебросить к финской границе дивизии из других военных округов[151].
Последующий ход боев наглядно продемонстрировал, что Красная Армия не готова к широкомасштабной войне, особенно в ее наступательной форме.
«…Наши войска оказались не в состоянии выполнить свои боевые задачи ни на одном из направлений, и прежде всего — на Карельском перешейке… В особенно трудном положении оказались соединения, переведенные в Ленинградский военный округ из Украины и Белоруссии. Большая часть их не была в должной степени обмундирована и экипирована для действий в суровых климатических условиях севера. Выявились и многие другие крупные недостатки, особенно в работе тылов. С первых же дней войны нарушилось снабжение. Многокилометровые дорожные пробки застопорили движение по дорогам. Войска испытывали острую нехватку не только боеприпасов и горючего, но и продовольствия…
Но главная трудность состояла в том, что начсостав армии, ослабленный массовыми репрессиями 1937 и 1938 гг., действовал робко и пассивно. Большинство спешно повышенных в чинах младших командиров, которые заменили репрессированных, не привыкли в достаточной мере управлять войсками в бою. Многие офицеры были не способны умело организовать взаимодействие, правильно решать вопросы разведки, маскировки, технического и материального боевого обеспечения, пользоваться техническими средствами связи. Все это привело к неудачам и большим потерям, более того, это позволило хорошо обученным финским войскам, действующим численно меньшими силами на знакомом им театре военных действий, успешно отразить наши атаки и стойко удерживать большой фронт в первые месяцы войны»[152].
149
Превосходный анализ состояния советских укрепрайонов см. N. Ramanichev, «The Red Army, 1940–1941: Myths and Realities», Unpublished manuscript, 82–83.
150
M. Моисеев. Смена руководства Наркомата Обороны СССР в связи с уроками советско-финляндской войны 1939–1940 гг. // Известия ЦК КПСС, № 1 (январь 1990), 211.
151
Например, Советы передислоцировали из Киевского военного округа 44-ю стрелковую дивизию, направленную против финнов в Центральной Карелии. Эта дивизия была практически уничтожена финскими войсками по пути к Суомуссалми*. В недавнем советском критическом разборе этой операции заявлялось: «ни командование, ни личный состав дивизии перед началом боевых действий в условиях лесисто-озерной местности не были ознакомлены с особенностями финского театра военных действий и тактики противника». Кроме того, в дивизии не хватало лыж, а лыжная подготовка, как следует из записи в «Журнале боевых действий 44-й сд», была начата только в канун 1940 года. Личный состав полков мог передвигаться в основном только по дороге. Глубокий снег становился серьезным препятствием для передвижения и совершения каких-либо маневров.
Впоследствии вина за все упущения была возложена на командование дивизии. Однако следует отметить, что отсутствию должного опыта у командования 44-й стрелковой дивизии способствовала политика, проводившаяся в конце 30-х годов в отношении РККА в целом: в результате репрессий против командного состава быстро продвинулись по службе и заняли командные должности люди, не вполне соответствовавшие занимаемым постам и не имевшие необходимых знаний и опыта.
В этом отношении продвижение по службе командира и начальника штаба 44-й дивизии было вполне типичным. Так, в послужном списке командира дивизии Алексея Ивановича Виноградова значилось, что в 1936 году он был майором, с июня следующего года командовал 143-м стрелковым полком, в феврале 1938 года досрочно получил звание полковника, в марте того же года был направлен в распоряжение Управления по командно-начальствующему составу РККА. Командиром 44-й стрелковой дивизии А.И. Виноградов был назначен в январе 1939 года, и тогда же ему было присвоено внеочередное воинское звание комбрига.
Начальником штаба 44-й дивизии был Онуфрий Иосифович Волков, назначенный на эту должность 26 декабря 1938 года. Звание капитана ему было присвоено 30 декабря 1935 года, как окончившему три курса академии РККА имени М.В. Фрунзе, а уже 31 июля 1939 года он стал полковником.
Большинство личного состава 44-й стрелковой дивизии было слабо обучено и подготовлено к боевым действиям. Основная часть красноармейцев призвана накануне войны. Так, из 3229 человек красноармейцев 25-го стрелкового полка лишь 900 (то есть менее 30 процентов личного состава) были кадровыми.
Подробности боевых действий дивизии см. в статье О. А. Дудоровой «Неизвестные страницы „Зимней войны“» (ВИЖ, № 9, 1991, 12–23), в которую включены выдержки из журнала боевых действий дивизии. Согласно Дудоровой, между 1 и 7 января 1940 года дивизия потеряла 1001 убитыми, 1 430 ранеными, 82 замерзшими, 2243 пропавшими без вести и все свое вооружение. Откровенный отчет о той войне см. в статье Н. И. Барышникова «Советско-финляндская война 1939–1940 гг.» («Новая и новейшая история», № 4, 1989, 28–41).
* 44-я стрелковая дивизия насчитывала в своем составе около 10 тысяч человек. Из них, как указано ниже, в ходе боев в районе Суомуссалми с 1 по 7 января погибло, пропало без вести и было ранено 4756 человек. До 1 января существенных столкновений не было, после 7 января дивизия была выведена из боя. (Прим. ред.)