— Ты люби ее, Алесь... Люби, как я... Она мать тебе... Ты не гляди, что она строгая... Она, брат, добрая.
И его простоватое красивое лицо было таким необычайным, что Алесь опустил глаза.
— Буду ее любить... Что ж, если уж так получилось.
Отец повеселел.
— Ну вот, вот и хорошо... Ты не думай. Вот придет день пострижения в юноши. До этого дня будут тебя, брат, шлифовать... с песком, чтобы не плевался... марципанами. А потом, когда только захочешь, будешь ездить и к Когутам, и в соседние дома. Я тебя ограничивать не хочу, не буду. Расти, как трава, как Бог повелел. Это лучше... Коня тебе подарю — так до Озерища совсем близко будет, каких-то десять верст. И помни: ты здесь хозяин, как я. Приказывай. Приучайся. Я думаю, будем друзьями... А за Когутов не бойся, будет им хорошо.
— Я и тебя буду любить... батька.
— Ну, вот и хорошо, братец. Идем.
Аллея вывела их через парк и плодовый сад к длинным серым зданиям под черепицей. Строения окружал глубокий ров, заросший лопухами и манжеткой. Под их поднятыми зонтиками струилась вода. Подъемный мосток лежал надо рвом.
— Тут псарня и конюшни, — показал отец.
На манежной площадке гоняли на корде коней. Англичанин-жокей, длиннозубый и спокойный, как статуя, стоял на обочине, постукивая плеточкой по лакированному чеботу. Невозмутимо поздоровался с отцом за руку.
— Что нового, пан Кребс?
— Этот народ... — Англичанин отвел в сторону сигару, зажатую между простыми, как карандаши, пальцами. — Ему бы ездить по-цыгански, без всякий закон... Сегодня засеклась Бьянка.
— Может, оно и лучше, — рассуждал отец, — я всегда говорил вам, что следует готовить на скачки Змея.
— О, но! — запротестовал англичанин. — Но, Змей! Стать Змея не есть соответствующая стать. Посмотрите на его бабки. Посмотрите — Мэри его мать, — посмотрите на ее калмыцкую грудастость и почти вислозадость. Но, но!
С манежа собирались к ним конюхи. Старший конюх, Змитер, обожженный солнцем до того, что кожа лупилась на носу, как на молодой картошке, снял шапку.
— Накройся, — бросил отец. — Знаешь — не люблю.
Змитер неискренно вздохнул, накрылся.
— И не вздыхай, — продолжал отец, — не подлизывайся. Чует кошка... Было тебе приказано бинтовать Бьянку или нет?
— О Змитер, бестия Змитер, — не унимался англичанин, — хитрый азиат Змитер. Все они в сговоре, они не хотели Бьянки, они хотели выпустить местного дрыганта... совсем как сам пан-князь Загорский.
Глаза отца неуловимо смеялись, очень синие и простодушно хитрые, как у молодого черта.
— Что ж поделаешь, мистер Кребс. Тут уж ничего не поделаешь. Видимо, будем выпускать на скачки трехлеток Змея, Черкеса и Мамелюка.
И взревел на Змитра:
— Еще раз такое — не пошлю покупать коней. Кукуй себе в Загорщине.
Вздохнул.
— Подбери для паныча кобылку из более смирных и жеребца.
— Глорию разве? — спросил Змитер.
— Чтобы голову свернул?
— Что вы, господин, не знаете, как ездят мужицкие дети? Они с хвоста на коня взлетают, черти... чтобы лягнуть не успела.
— А мне не надо, — пояснил пан Юрий. — Мне надо, чтобы он за какой-то месяц научился ездить красиво, а не по-хлопски. Потом дадим и настоящего жеребца.
— Ладно, — согласился Змитер и пошел в конюшни.
Алесь взглянул на англичанина и неожиданно заметил, что глаза его смеются.
— Так это молодой князь? — понял англичанин. — Будущий хозяин?
— Да, — подтвердил отец.
— Новый метла будет мести по-новому, — откровенничал Кребс.— Кребс пойдет отсюда вместе со знанием лошадей и строптивостью. А?
— Можно мне сказать, отец? — спросил Алесь.
— Говори.
— Вам не надо будет идти отсюда, пан Кребс. Вы хороший. Вы останетесь тут, и я вам буду больше платить.
Отец улыбнулся. Холодные глаза Кребса потеплели.
— Гуд бой, — обрадовался он. — Тогда и я буду делать молодой пан хорошо. Я научу пан ездить, как молодой лорд из лучших фамилий. — И, глянув на пана Юрия, добавил: — И он никогда не будет заставлять состарившегося уже тогда Кребса поступать против совести... и обманывать его. А Кребс сделает, чтобы трехлетки пана были лучшими даже в Петербурге.
Посрамленный отец отвел глаза.
— Вам не придется ждать, пан Кребс. Я увеличиваю вам жалованье вдвое.
— Зачем мне это? — удивился Кребс. — Лучше бы не надо стоять на своем. Настоящий лорд не входит в сговор с конюхами и против своего же знатока, который хочет сделать конный завод лорда лучше всех.
— Ладно уж, Кребс, извини, — сказал отец. — Больше не буду. Делай себе что хочешь.
Конюхи повели перед людьми на обочине коней.
Среди них Алесь заметил одну, маленькую и статную, как игрушка, всю удивительно подобранную, чистенькую и как будто атласную. Масть кобылки была мышастая, ушки аккуратненькие, копытца как стопочки.