— Рисковали, — согласился он. — Но не такими суммами, — повернул свою бородку в сторону Петра.
Недовольно Дуковский крякнул. Сургенев досадливо поморщился, но ничего не ответил. Еще один член правления, с острым подбородком, отодвинул бумаги, вклинился в разговор:
— Меня лично тактика, которую вы используете, мало интересует. Если в результате — успех, для меня важен он, а не то, каким образом вы шли к нему. Если, вложив обозначенную сумму, мы получим значительно больше, я голосую двумя руками «за»! — он поднял обе руки над головой. — И совершенно не имеет значения, знаем мы кого-то или не знаем. Есть цель, ее нужно достичь! А иначе жизнь теряет смысл. Когда капитал сам идет в руки, глупо к нему поворачиваться спиной! — острый подбородок вскинулся кверху. — Я поддерживаю, Петр, этот замысел, и других прошу поддержать такой план. Большие деньги не валяются в подворотне! А риск, он всегда был и всегда будет! Мы с вами рисковали уже тогда, когда появлялись на свет божий! — член правления положил руки перед собой ладонями на столешницу и Сургенев удовлетворенно отметил про себя, что эти руки имеют хороший вид.
— Богу — богово, а нам — наше, — засмеялся в ответ Яков.
Между тем член правления с редкой бородкой несогласно замотал головой:
— Иногда риск бывает противопоказан.
Участник с острым подбородком нервно завозился на стуле:
— Да что лясы точить, когда все понятно? Давайте голосовать!
Поднявшись с места, Сургенев пальцами узкой ладони тронул очки:
— У кого-нибудь еще вопросы или другие мнения имеются? — спросил негромко. — Если нет новых предложений, будем голосовать.
Большинством голосов положительное решение было принято. Когда члены правления вышли из кабинета, Дуковский преданно посмотрел на Сургенева:
— Начинаем действовать, Петр? — торжественным голосом произнес он. — Решение на руках!
— С максимальной осторожностью, Яков, с осторожностью, — проговорил тот, чувствуя удовлетворение решением.
Внутренняя строгая атмосфера кабинета Сургенева не располагала к болтовне, разглагольствованию, посторонним разговорам. Всякий, кто заходил сюда, всегда старался быть предельно кратким и понятным. Петру нравилось это, он не любил, когда в делах лили воду из пустого в порожнее. Дуковский тоже не был любителем точить лясы и разводить болтологию, хотя покрасоваться был не против, чтобы услышать очередную похвалу. Крякнув довольно в ответ, Яков потер руки, обнажил в улыбке верхний ряд зубов:
— Я пойду, Петр. Кажется, на горизонте замаячила новая информация. Мой человек просит встречи.
Движением руки Сургенев погасил его улыбку, приподнял брови над оправой очков, ничего не говоря, посмотрел требовательно и по этому взгляду Дуковский уловил, что надо начинать действовать, что, несмотря ни на какие трудности, решение должно быть осуществлено.
4
После похорон Даршина, Корозов не стал терять время. Поехал к брату покойного, Аркадию. Глеб хорошо знал, что тот был единственным наследником Василия. Так сложилась жизнь Даршина, что он не обзавелся семьей. Мать одна вытянула двоих ребят, выучила их и, надорвавшись, рано умерла. Братья остались вдвоем. Один ушел в науку, другой — в бизнес. Глеб и Аркадий знали друг друга, но не настолько, чтобы быть на дружеской ноге. Это с Василием у Корозова сложились хорошие отношения, а Аркадий всегда был далек от бизнеса, и потому с ним у Глеба было лишь шапочное знакомство. Так — здравствуй и прощай.
Между Василием и Аркадием разница в три года. Аркадий был младшим. Василий при жизни, как старший, постоянно опекал Аркадия. Со стороны казалось, будто постоянно вел его на поводке. А младший, словно во всем старался подражать старшему. Он, как и старший брат, был холост, как и старший брат, был увлечен своим делом, и как Василий, был влюбчив, и любил женщин. Разница наблюдалась в одном: Василий был ведущим, а Аркадий — ведомым. На похоронах младший брат выглядел потерянным и угнетенным. По его виду, он не знал, что ему теперь делать и как дальше жить? Нерешительность и растерянность были во всех его движениях, словах, молчании. Точно жизнь без брата не имела определенности и неизвестно, куда вела. Корозов и не только он, но все вокруг смотрели на Аркадия с жалостью и озабоченностью. Точно все готовы были заменить ему потерянного брата. Все не сомневались, что преданность братьев друг другу была примерной.
Встретил Аркадий Корозова все с тем же потерянным и стесненным видом. Был он среднего роста, хорошо сложен, без лишнего веса, с бледным худым лицом, кругами под глазами и носом с горбинкой. Одет в черную рубаху и черные брюки. Глебу в первое мгновение ударило в голову, что не ко времени собрался затеять разговор с Аркадием, надо было бы хоть чуть-чуть подождать, чтобы тот немного отошел от трагических событий. Но что-то изнутри толкало Глеба к этому разговору и подсказывало, что потом может быть поздно. Корозов не мог объяснить себе этого чувства и не мог избавиться от него. Оно было докучливым и упорным. За внешними признаками безволия, пассивности и безучастности Аркадия, Глеб угадывал в нем определенную готовность к разговору. И не просто готовность, а даже некое внутреннее стремление самому вступить в диалог. Желание сбросить с себя неожиданно навалившийся на него груз новых обязанностей и проблем, с которыми Аркадий явно не знал, что делать.