— Можешь не открывать, сиди в своей норе. Все равно согласишься. Выключишь дурака. А то под стволы поставим. Хоть ты и бобер, но без тараканов в голове.
На экране показалась рука с пистолетом. Парень намеренно поднял ее на уровень груди. Глеба заело:
— Пошел вон! — сдержанно негромко, чтобы не слышала жена в спальне, проговорил он.
Пропустив этот окрик мимо ушей, Савелий продолжал:
— Для тебя партия приготовлена. Никакой головной боли! Ждем ответа.
Самоуверенность гостя за дверью начинала действовать на нервы. Глеб с трудом удерживал себя, чтобы не щелкнуть замком и не выступить навстречу оружию. К тому же он не сомневался, что этот гость топчется за дверью не один. По одному на подобные дела не ходят. Наверняка рядом с ним, вне видимости камеры, переминается длинный. В общем, два сапога пара. Семен и Савелий. У Корозова боролись два чувства: честолюбие и осторожность. Одно подначивало его и стыдило за осторожность, второе не советовало лезть на рожон, на пистолеты. Подсказывало смотреть на гостей, как на дворняжек, шептало, что их задача потявкать на него, как Моська на слона. Иной встречи ждать от него они не могли — он их не приглашал. Глеб отключил домофон и отошел от двери. Прошелся по квартире, ощущая себя, как в закрытой клетке. Сейчас ему было мало этого пространства, мало воздуху. Он ходил большими шагами, заложив руки за спину, и глубоко дышал. Заглянул в спальню. Жена безмятежно заснула. Он прикрыл дверь спальни и прошел в кабинет. Сел на диван под скрип кожи. За окном лил дождь, капли текли по стеклу, тарабанили по оконным отливам. Глеб в халате лег на спину, вытянул ноги. Заложив руки за голову, задумался, смотря в потолок. Спать больше не хотелось.
В восемь часов утра кто-то из жильцов подъезда обнаружил связанную консьержку в ее помещении. Заикаясь, она долго ничего не могла объяснить. В конце концов, стало понятно, что под утро открыла двери двум парням. Они связали ее, заклеили рот и оставили в кресле. К тому времени, когда за Глебом пришла машина, и охранники поднялись к квартире, возле двери ни Семена, ни Савелия уже не было. Ночная консьержка сменилась, а новая поведала ему, как у той дрожали губы и колени. Предположила, что могли обворовать какую-нибудь квартиру. Но пока все тихо. Никто не жаловался, и никто не знает, к кому и зачем приходили эти люди. В девять часов Корозов появился в офисе. Тотчас вызвал к себе начальника охраны. Коротко рассказал о происшествии. Потребовал:
— Усиль охрану на всех объектах. И мою охрану — тоже. По всему видно, каша заваривается серьезная. Ищи, ищи этих подонков. Под чьим патронажем они находятся? И откуда поставляется фальсификат?
— Уже занимаюсь, — сказал Исай и вышел из кабинета.
И только за ним закрылась дверь, как у Глеба в кармане пиджака раздался звонок. Корозов глянул на дисплей. Звонил Даршин. Ну, наконец-то, подумалось Глебу, очухался. Включил телефон. Голос Василия был взволнованным и даже показался Глебу испуганным. Однако Корозов не придал этому значения. Вероятно, чувствует свою вину перед ним. Обыкновенное дело. Нашкодил, теперь хочет извиниться. Глеб захотелось прочистить Василию мозги, и лишь он собрался сделать это, как Даршин опередил:
— Глеб, прошу тебя подъехать ко мне. Надо срочно переговорить! Это очень важно! Я у себя. Жду тебя!
Не успел Корозов ответить, Даршин отключил телефон. Глеб возмущенно перезвонил сам. Василий снова не дал ничего сказать, скороговоркой произнес прежние слова:
— Я жду тебя, Глеб! Это очень важно!
Все было более чем странно. И даже несколько напрягло. Корозов какое-то время задумчиво собирался с мыслями. В голову пришло, что просьба Даршина наверняка имеет отношение к так называемому Савелию с Семеном. И почему было не сказать об этом напрямую, не городить огород вокруг таинственной недосказанности? Еще раз звонить бессмысленно. Впрочем, не так уж бесполезно. Ведь можно пригласить Василия к себе. Какая разница, кто к кому приедет. Глеб потянулся к телефону, но вместо этого поднялся на ноги, прошелся по кабинету, покрутил телефон в руке, сунул в карман и вышел в приемную. Два охранника вскочили со стульев. Минуты две он постоял посреди приемной. Что-то непонятное возилось в душе у него, точно останавливало. Поймав вопросительный взгляд секретаря, сказал:
— Еду к Даршину! — повернулся к охранникам, предупредил. — Смотреть в оба! — и решительно оторвал ноги от пола.
На улице моросил нудный дождь, подхватывался порывами ветра и безжалостно сильно хлестал прохожих. Глеб сел в машину. Охранники прыгнули на свои места. Авто тронулось.