– Ну, когда начнем? – прервал он затянувшееся молчание.
– А прямо сейчас и начнем, – сообщил Волк, направляясь в кузницу, – времени у тебя мало, так ведь говорил? Тогда чего тянуть. Снимай свой кафтан, быстро замажешь. Да меч свой отцепи, а то сам себя заколешь, не ровён час. Пока на палках сразимся.
Кондрат послушно отцепил меч от дорогого пояса, сделанного из цепочки и металлических пластин, разукрашенных драгоценными камнями.
Снял ездовой ферязь, оставшись в кафтане, обшитом золотой нитью. Бросил ферязь и шапку на траву под ближайшей сосной. Пока Кондрат без посторонней помощи – слуги-то все уехали – разоблачался, стягивая с себя верхнюю одежду, атаман пропадал в кузнице.
Вернувшийся назад Васька Волк тоже переоделся. Скинул в кузне кожаный фартук и надел легкий доспех – рубаху из лоскутов кожи с короткими рукавами. Держал Васька в руках два деревянных меча, похожих на свежеструганые палки, и копье с тупым наконечником.
– Посмотрим, на что ты годен, боярин, – сказал он, кидая один из мечей Кондрату, а копье пристраивая к ближайшему дереву.
Бывший атаман постоял немного, переминаясь с ноги на ногу и словно соображая, с чего начать обучение.
– Жаль одежку портить, – как бы сам себе сказал кузнец и неожиданно нанес колющий удар в грудь.
Кондрат хоть и ждал чего-то подобного, но удар пропустил. Он только начал поднимать руку вверх, как уже ощутил боль в груди, да такую, что дыхание перехватило. Удар пришелся в самый центр, туда, где находились едва затянувшиеся раны. Боярин поневоле согнулся, резко дернувшись, и кафтан с треском порвался.
– Ну, вот ты и мертвец, боярин, – сообщил ему бывший атаман, отступая на шаг, – один удар и все твое – мое.
– Погоди праздновать, – только и сказал Кондрат, сплюнув от досады.
Он перевел дух и сам бросился в атаку, стремясь нанести сокрушительный удар сверху в голову. Но кузнец ловко, без видимых усилий, отбил удар, сделав шаг в сторону и оказавшись у Кондрата за спиной. А потом со всего маху врезал палкой по спине боярину, аккурат чуть выше поясницы, а потом добавил по коленям. Кондрат взвыл от боли, ноги подогнулись, он качнулся вперед и, споткнувшись, упал на колени.
– Вставай, боярин! – услышал он издевательский голос сзади. – Негоже тебе передо мной, Васькой-убогим, на коленях стоять да шапку ломать. Не ровён час, дружки твои увидят, как я тебя лупцую.
– Ничего, потерплю, – пробормотал Кондрат, поднимаясь на ноги. Обут он был в свои мягкие красные сапоги, – главное, чтобы твои дружки не увидели, как я тебя сейчас взгрею.
И снова бросился в атаку.
На этот раз он нанес удар с боку по ребрам, но кузнец отразил его, затем второй снизу, потом сверху, еще и еще. Кузнец не отвечал, лишь оборонялся, уворачиваясь и отбивая все удары. Делал он это, не сходя с места, словно многорукий бог. Несколько раз в этой драке на мечах-палках Кондрат получил больно по пальцам и едва не выронил оружие, взвыв. Было бы это в реальном бою, остался бы без пальцев. Но боярин стерпел, продолжая атаковать и наносить удары один за другим. До тех пор, пока сам не пропустил-таки единственный неожиданный удар прямо в лоб. Да так, что у него в ушах зазвенело. Боярин прекратил атаку и выронил палку, закачавшись. В ушах стоял звон, а перед глазами летали черные круги.
– Ну, – неожиданно с легким удовлетворением сказал кузнец, глядя, как Кондратий потирает ушибленный лоб, – кое-что ты все-таки помнишь, боярин. Видать, и правда бойцом был когда-то. Слабенько, правда, помнишь. Но и то ладно. А головушку мы тебе сейчас вправим.
Кондрат и сам ощутил за время этой атаки, что его руки вдруг стали наносить удары чуть точнее. Будто бы медленно, шаг за шагом, боярин вспоминал давно забытое искусство. Он с удивлением посмотрел на свои разодранные в кровь ладони, которые, по его разумению, раньше могли только хорошо метать ножи и стрелять. Ну, и еще кое-что, а этих краях пока невиданное.
– Лови!
Васька подбросил прислоненное к сосне древко копья Кондрату, который едва успел его поймать.
– Теперь, боярин, попробуем освежить твою память копьем. Нападай на меня!