Рита добралась до бутылки на туалетном столике и плеснула себе еще на три пальца. Затем уселась на столик и одарила Джимми нежным взглядом, в то время как он не сводил глаз с ее голых ног.
– Это похоже на один из тех романов, что целыми днями читает моя тетя, – сказала она. – Тебе надо сделать историю более злой. И чтобы в ней были коварство и подлость.
– Я думал, это будет рассказ о любви.
– В рассказах о любви всегда есть место подлости.
– Пожалуй, – сказал он угрюмо.
– Взгляни на полковника – чем не злодей и подлец? – Рита сделала большой глоток и выдержала паузу, давая виски достигнуть места назначения. – А злоба рождает злобу, вот и Сьюзен должна хоть немного ожесточиться. Если ты хочешь выставить ее только бедной забитой овцой, будет лажа. Даже у слабых женщин есть зубы.
Он попытался как-то совместить пожелания Риты с уже оформившимся в его голове сюжетом, но с ходу ничего не получалось.
– Я, между прочим, твоя публика, – напомнила Рита. – Это мне ты рассказываешь историю, и вот что я хочу сказать: меня абсолютно не интересуют бесхребетные героини. Мужчина поступает с ней дурно – она должна дать сдачи. Никогда не уважала всех этих подставлятелей другой щеки.
Изменив всего одну деталь, меняешь всю конструкцию. Сюжет рассказа начал расползаться по швам, его составные элементы теряли связь друг с другом, как обрывки сна, общий смысл которого так и остался неясным. Рита смотрела на него выжидающе, но Джимми никак не удавалось поймать нить и облечь свои мысли в слова.
– Ладно, делай как хочешь, – сказала она, направляясь в ванную, – а я приму душ.
Джимми какое-то время лежал, прикрыв глаза и поглаживая пальцем ствол кольта, который уже остыл и утратил сходство с нагретым точильным камнем – или чем там еще он казался Джимми в процессе развития темы. История перетекала в реальную жизнь.
– Проснись! – окликнула его Рита. Обнаженная, она стояла в ногах постели, словно женщина-призрак, вошедшая в его сон прямиком из древних легенд. Ее небольшая высокая грудь и длинные мускулистые бедра казались сделанными из обожженной и отполированной до блеска гончарной глины. Правая грудь и часть грудной клетки были покрыты татуировкой, изображавшей красно-фиолетового змия с человеческими руками, который, стоя на хвосте, протягивал вверх яблоко. Исполнено было мастерски, в несколько старомодном стиле, как на гравюрах девятнадцатого века, но цвета были яркие и свежие. Лобок ее был гладко выбрит.
– О-ох... – вздохнул он. – Похоже, у меня нет выхода?
Она приподняла свою левую грудь, сжав ее в ладони:
– Зато есть неплохой вход.
Минувшая ночь была неблагосклонна к Лоретте Сноу. В десять часов утра, спустя всего минуту-две после начала работы выставки, она приблизилась к стенду «Оружие Гая», нервно теребя ремень сумочки и озираясь по сторонам с видом еще более затравленным, чем накануне. Мешки под глазами стали темнее и набухли, молочно-белая кожа лица обрела сероватый оттенок, но даже сейчас Джимми нашел ее очень милой, а ее длинное ситцевое платье с высокой талией – на редкость элегантным. Рита, страдавшая с тяжелого похмелья, при виде мисс Сноу застонала и опустила голову на стекло стенда. Джимми встал со стула, улыбнулся и сказал: «Здравствуйте».
В ответ, без приветствий и предисловий, прозвучало:
– Отдайте мне мой пистолет.
Эти слова она сопроводила полусознательным жестом, протянув руку ладонью вверх, как это делают дети, прося у папы четвертак на жвачку.
– Но я только начал им заниматься, – сказал Джимми в замешательстве.
– Извините, – сказала мисс Сноу, – я хочу забрать его прямо сейчас.
– Это, конечно, ваше право, но к чему такая спешка? – Джимми вышел из-за стола, держа большие пальцы рук засунутыми в задние карманы. – На следующей неделе приезжает человек из Пулмена специально ради этого пистолета. С него вы сможете получить те же четыре тысячи, а то и больше.
Она на секунду вскинула голову, услышав эту новость, но затем снова замкнулась в себе.
– Я не могу ждать так долго.
– Тогда я дам вам эти деньги, нет проблем, – сказал Джимми. – Но сперва я хотел бы рассказать вам об этом покупателе. Может, побеседуем за чашечкой кофе? Если и после этого вы будете настаивать, я верну вам кольт.
Она замялась:
– Хорошо. Но вряд ли что-нибудь заставит меня передумать.
Рита все так же лежала щекой на стекле. Джимми наклонился к ней и понизил голос:
– Последишь полчасика за стендами, о'кей?
– Да отдай ты ей эту проклятую пушку, и дело с концом, – глухо простонала Рита.
Он приблизил губы к ее уху и прошептал:
– Я еще не закончил со своей историей. Тебя здесь в эту рань никто не потревожит.
Она вяло похлопала его по руке:
– Ладно, сваливай.
– Тебе что-нибудь принести?
– Таблеток от головы, – сказала она.
Джимми провел мисс Сноу через зал, в котором еще не было посетителей, а торговцы клевали носами в складных креслах за грудами фирменных маек, тупо таращились в стену, апатично сортировали мелкие купюры, что-то мычали в мобильник или копались в ящиках с товаром. Все они были примерно в той же кондиции, что и Рита, исключая Харди и Розалию Кэстин – семейство непьющих христианских праведников, которые вытянулись на изготовку за своим стендом с огнестрельными новинками, как два стойких солдатика посреди совершенно деморализованной и потерявшей боеспособность армии. После того как Джимми расплатился за кофе, они с мисс Сноу уселись на свободную скамью рядом с автостоянкой. Отсюда открывался прекрасный вид на реку, за которой вечнозелеными волнами уходили к западному горизонту Каскадные горы, искрясь в лучах солнца серебряной дымкой дальних вершин.
– Человек, о котором я вам говорил, преподает в университете штата Вашингтон и пишет книги о движении «Власть белым» и всяких полувоенных организациях. Несколько лет назад он подбил университетское начальство на создание музея оружейных реликвий. У меня в ту пору как раз зависла одна винтовка, которую я никак не мог сбыть. Она в свое время принадлежала Ветви Давидовой – слыхали про побоище в Уэйко? Дело тормозилось из-за сомнительной подлинности. Из доказательств я имел только письмо от одного члена секты, который пару раз видел эту винтовку в руках Кореша, но коллекционеры... они хотели получить именно то оружие, из которого он стрелял по федералам во время осады, а подтверждения этому я найти не мог.
– Больные люди, – пропела мисс Сноу своим сливочно-кремовым голосом.
– Не без этого, отрицать не буду. Занявшись этим бизнесом, я первое время не брал оружие с преступным прошлым, но потом понял, что этого не избежать, если хочешь удержаться на рынке. – Он отхлебнул кофе, нашел его чересчур сладким и поставил чашку на скамью. – Но этого человека, доктора Уайли, вряд ли можно назвать больным. Просто музей стал его хобби, любимым детищем. Думаю, вы можете рассчитывать на свои четыре тысячи. За ту сектантскую винтовку он отвалил гораздо больше, чем я рассчитывал получить. Судя же по его реакции на мое письмо, он спит и видит ваш кольт в своей коллекции. О цене пока речи не было, но, поскольку подлинность вне сомнений, четыре штуки отнюдь не предел. – Он с досадой хлопнул себя по лбу. – Черт, я должен был в первую очередь подумать о нем, но вспомнил уже после вашего ухода, только под вечер.
Мисс Сноу глядела мимо него на улицу, автомобильное движение на которой достигло пика интенсивности; парковка быстро заполнялась машинами.
– Послушайте, – сказал Джимми, – я могу сказать ему, что Борчард предлагал мне шесть тысяч, и он наверняка поднимет цену.
Имя майора мигом вывело мисс Сноу из оцепенения.
– Я хочу получить обратно свой пистолет, – сказала она раздраженно. – Мне очень жаль, но...
Она хотела встать, но Джимми поймал ее за руку.
– В чем, собственно, дело? – спросил он.
Мисс Сноу опустила голову и тихонько всхлипнула. Это сразу выбило Джимми из колеи, у него даже сдавило грудь; то же самое случалось всякий раз, когда он смотрел по телевизору благотворительные программы о голодающих детях, которых вы можете спасти, высылая фонду по двадцать долларов в месяц, причем жаль ему было вовсе не этих детей, а самого себя – за то, что ему довелось быть частицей столь дурно устроенного мира.