Раны не заживают или заживают плохо: туземцы смазывают кончики стрел каким-то ядом. К ранам до- - бавляются болезни. Свирепствует отчаянная дизентерия, и многие солдаты бродят еле живые, а то и вовсе от слабости не могут головы поднять. Каждый день умирают люди. Их косят не только раны и дизентерия, но и страшнейшая тропическая малярия, злейший бич здешних райских мест. Не помогают ни настойки, ни молитвы, день ото дня положение становится все тяжелее.
«Посеявший ветер пожнет бурю» — эта древняя поговорка, наверное, не единожды приходит на ум Менданье. Столько лет усилий, такую жестокую борьбу пришлось выдержать, чтобы суметь снова отправиться в манящие дали безбрежного моря — и неудача за неудачей! Эти его Соломоновы острова, которые словно в прятки надумали с ним играть, хотя вроде бы по всем расчетам давно полагается им показаться. (Менданья не знает и так никогда не узнает, что ошибся не только в определении расстояния от Маркизских островов до Соломоновых, но и примерно на 350 морских миль приуменьшил расстояние от Перу до Маркизов.) Неудача на Маркизских островах. Исчезновение альмиранты,— а на ней . было 180 человек, чуть ли не половина всей .экспедиции.
Как ему тогда, в Череппе не хотелось брать это судно. Будто чувствовал: не пройдет впрок обмен.
По ночам со всех сторон видны боевые костры островитян, слышны боевые выкрики размахивающих -тяжелыми палицами и копьями воинов, гремят барабаны. И ни днем, ни ночью не чувствуют себя в безопасности пришельцы. Они — в полукольце, в их распоряжении клочок береговой кромки да на скорую руку срубленный форт.
Неужто все пойдет прахом?
В глубине души Менданья понимает, что есть и его вина в том, что происходит. Слишком много всякой портовой швали стали участниками экспедиции. Неважно получилось и с маршрутом. Не сумел он ни сплотить, ни подчинить своей воле солдат и матросов, а когда наконец попытался, то провидение вновь оказалось не на его стороне.
...Припасы более не поступают. Лишь под охраной солдат удается собрать в лесу ягоды. В осаде живут испанцы, и положение с каждым днем становится все хуже. .
Перечисляя в своем дневнике беды, обрушившиеся на экспедицию, Кирос упомянет неважный климат (он оказался здесь далеко не таким ласковым, как на Маркизских островах), а также неблагоприятное время года: днем яркое, палящее солнце, от которого не знаешь .куда деваться, а ночью с гор спускается туман. Сырость такая, что не только прибрежный песок, все кругом мокро, как после дождя, одежду хоть выжимай, от холода не спасают ни одеяла, ни плащи, а разводить костры опасно. Спать приходилось зачастую на голой земле.
Умирает духовник Антонио де Серпа, умирает капитан фрегата Алонсо де Лейва. Число больных все увеличивается.
Менданья тоже болен. Он лежит в хижине, день ото дня ему становится все хуже. С ним в лагере Исабель и ее родственники.
Все меньше сил. И наступает день, когда Менданья понимает: живым ему с этого острова не выбраться.
18 октября, так и не добравшись до Соломоновых островов, так и не исполнив задуманное, сломленный неудачами и недугами, Менданья умирает. Восемь офицеров несут покрытый черным сукном гроб. Короткая заупокойная молитва. Гроб опускают в могилу.
Лоренсо Баретто, новый главнокомандующий, делает попытку договориться с островитянами и для этой цели избирает Кироса. Аборигены не скрывают своей неприязни к белым. И все-таки, когда Кирос объясняет им, в каком тяжелом положении находятся испанцы, и просит прекратить военные действия, соплеменники Малопы соглашаются. И даже приносят испанцам продовольствие.
Вспоминая впоследствии об этом, Кирос напишет, что ему было стыдно за своих земляков.
...Несколько дней спустя Лоренсо тоже умирает.
В экспедиции растет недовольство. Бежать, бежать с этого острова. Напрасно Кирос пробует урезонить солдат. Они не хотят ни о чем слышать. Кирос с небольшой группой матросов хочет остаться, он считает, что земли тут хорошие, что можно сыскать более здоровый уголок. Пожалуйста, пусть остается. Пусть остаются те, кому здесь нравится.
Исабель считает, что нужно возвращаться. Назначенная Менданьей его преемницей и руководительницей экспедиции, получившая громкий титул губернаторши, она тоже не хочет больше оставаться на острове, и ей нужен Кирос. Кто, кроме него, в состоянии повести корабли к родным берегам?
Глава четвертая
Дорога домой идёт через Филиппины
Корабли в скверном состоянии, люди устали. Возвращаться надо через Манилу, а карт не хватает. Поскольку Менданья потерял Соломоновы острова и расчеты оказались неверными, трудно установить с точностью исходную точку и соответственно произвести мало-мальски точное исчисление. Впереди незнакомое море.
Весь груз ответственности — на плечах Кироса. Он единственный человек, который в состоянии найти выход из очень нелегкой ситуации.
Но ему дьявольски трудно, Ко всем неурядицам — а их не перечесть — прибавляется еще и то обстоятельство, что он, став, по сути, руководителем злосчастной экспедиции, формально лицо подчиненное. Во главе экспедиции согласно посмертной воле Менданьи стоит его жена. И этот, с позволения сказать, адмирал, право, оставляет желать много лучшего. То, что донья Исабель ровным -счетом ничего не смыслит в морских делах и корабельных порядках, это понятно. Беда, однако, в том, что, будучи человеком властным, она чуть ли не на каждом шагу вмешивается — и совершенно зря — в эти дела. Естественно, сие не может не раздражать Кироса. С доньей Исабель он не ладил и прежде. Теперь же нередко получается так, что стоит Киросу принять какое- либо решение, как она тут же его отменяет. Приходится тратить время и силы, чтобы образумить вздорную женщину; которая никак не хочет понять, что речь идет отнюдь не об увеселительной прогулке и что она находится не в своем поместье.
При всем этом Исабель весьма и весьма себе на уме. Дабы не расписываться в неудаче экспедиции (а фактически, несмотря на то, что открыты новые острова, так оно в какой-то степени и есть, ибо ничто из того, что было задумано, не выполнено), «адмирал» объявляет: корабли идут в Манилу, поскольку им необходим ремонт. А затем, пополнив экипаж и запасы продовольствия, они возвратятся назад.
Впрочем, может быть, ей и в самом деле кажется, что это так?
Но что там думать о возвращении, когда неизвестно, как добраться до этой Манилы. Неведомы толком ни расстояние, ни маршрут. И все же это единственный реальный выход. Вернуться в Перу тем же путем, только в обратном направлении немыслимо из-за ветров и течений. Пройти севернее, пересечь океан, пользуясь маршрутом Урданеты, в принципе возможно, но ведь и Урданета и все его последователи отправлялись в путь из Филиппин. Отсюда же, из южных широт, в Перу, минуя Филиппины, напрямик еще никто никогда не, ходил. Тем более с кораблями, изрядно потрепанными бурями, с крайне скудным запасом продовольствия, с командой, в которой насчитывается больше больных, чем здоровых, да к тому же озлоблённых и перессорившихся между собой людей, по горло сытых выпавшими на их долю приключениями и вообще давно отчаявшихся попасть домой. Положение усугубляется еще и тем, что глава экспедиции умер, командующий отрядом солдат, умевший держать их в руках, убит, а недовольство «адмиралом» и ее родственниками продолжает расти.
Итак, корабли идут в Манилу. Но прежде — так хочет Исабель — надо поискать Сан-Кристобаль, золотой остров Менданьи. Может быть, там нашла себе прибежище альмиранта, с потерей которой Исабель никак не хочет примириться. Не потому, что ей жалко людей. Все проще: альмиранта, а также ее груз в основном составляли собственность семьи Менданьи — Баретто. А там, где речь идет о ее собственности, Исабель шутить не любит.
Где-то как будто неподалеку должен быть остров. Но где?
Уступая «матери-командиру», Кирос действительно некоторое время ищет остров. Постепенно, однако, эта затея нравится ему все меньше. С провиантом беда, его очень мало. Обветшали паруса,’рвутся канаты, каждый день находятся новые, неполадки. На корабле много больных и нетрудоспособных. Предложение Кироса (вполне разумное предложение!) бросить оба маленьких судна и перевести всех людей на капитану Исабель отвергает начисто. Ей думается, что следует поступить иначе: забрать всех больных с капитаны и превратить галеот в своего рода лазарет. Против этого, однако, возражает Кирос: суденышко маленькое, еле держится на плаву, больных и раненых можно разместить только на палубе. Они же погибнут!