Вчера на аудиенции он, разумеется, отдал должное её красоте. Но вчера слишком многое отвлекало его внимание, тогда как сегодня ему не было нужды отрывать от неё глаз. Да и какой галантный кавалер мог отвести свой взгляд от этой юной красавицы: высокая, с превосходной фигурой, одетая по последней моде. Чёрные волосы обрамляли белоснежный овал лица, шёлковый чепец сверкал драгоценностями. Влажные алые губы, бездонные чёрные глаза. В платье из жёлтого шёлка с синей каймой, высокой талией и низким вырезом, подчёркивающим грациозность шеи.
Сантанхель, играя роль опекуна, представил Колона.
— Маркиза, я привёл нашего первооткрывателя поцеловать ваши ручки.
Она восприняла эту фразу буквально и протянула руку, белее которой Колону видеть не приводилось, а её кожа показалась ему нежнее атласа. И губы Колона не отрывались от её руки дольше, чем того требовали приличия.
— Могу я предсказать вам будущее? — улыбнулась маркиза. — Испания так же не захочет освобождаться от вашей руки, как вы не хотите отпустить мою.
— Вы опьяняете меня своим пророчеством, сеньора.
— Мне представляется, вас не так-то легко опьянить.
— Нет. Разумеется, нет. Но когда вино сладкое и крепкое, я за себя не ручаюсь. Но готов рискнуть.
— Уверенности в себе вам не занимать. Вчера мы в этом убедились.
— Вчера, сеньора, вы видели перед собой мореплавателя, демонстрирующего профессиональные знания.
— О! — Её брови изогнулись. — А сегодня?
— Сегодня я — смиренный проситель, ищущий вашего благоволения.
— Вот смирения я в вас что-то не приметила.
— Вчера же я не решился обратиться к вам.
— Как можно, сеньор, — мягко пожурила его маркиза. — Этим вы поставили бы меня выше королевы.
— Пожалейте меня, сеньора. Не толкайте на предательство.
— Вот этого нам не нужно. В королеве вы нашли верного друга, на поддержку которого можете рассчитывать.
— Мои самые смелые надежды не простирались столь далеко.
— Но почему? — Её глаза вспыхнули. — В конце концов, королева — женщина, и в мужчинах ей нравится отвага. Как и король, она заметила, что её вам хватает с лихвой.
— Она не ошибётся, если поддержит меня. Я выполню всё, что обещаю.
— Вчера вы доказали это более чем убедительно. Не так ли, дон Луис?
— Полностью с вами согласен, — улыбнулся Сантанхель.
— И можете не сомневаться, — заверила Колона маркиза, — я позабочусь о том, чтобы королева ни на день не забывала о вас.
— За это благодарить вас буду не только я, — гордо ответил Колон. — И королева Изабелла, и вся Испания будут перед вами в долгу.
— Ну вот, — рассмеялась маркиза, — теперь я слышу того же человека, что и вчера, сеньор Колон.
Так проговорили они не меньше часа, а при расставании, когда Колон вновь поцеловал руку маркизы, она сказала:
— Считайте нас своими друзьями и приходите к нам, как к себе домой.
На улице в лучах весеннего солнца Сантанхель взял Колона под руку.
— Вы иностранец, сеньор Колон, и можете допустить ошибку, приняв слова, которые мы, испанцы, произносим из вежливости, за чистую монету.
Колон рассмеялся.
— Вы хотите сказать, что испанская вежливость предлагает всё, рассчитывая, что собеседник, будучи таким же вежливым, от всего откажется.
— Понимая, что к чему, вы не станете переоценивать слова маркизы.
— Так же, как и недооценивать её доброту.
— И её благоразумие, — добавил дон Луис. — Донья Беатрис де Бобадилья — ближайшая подруга королевы, пользующаяся немалым на неё влиянием, ей поверяются тайны, недоступные другим. Однако королева Изабелла весьма сурова в вопросах чести и не потерпит ни малейшей фривольности в поведении даже ближайшей подруги. Пожалуйста, имейте это в виду. Тем более есть ещё и Кабрера. — Сантанхель помолчал искоса глядя на Колона, затем прибавил: — Он один из нас.
Колон ничего не понял.
— Один из нас?
— Новый христианин, — объяснил дон Луис. — Пусть он маркиз Мойя, но остаётся сыном рабби Давида из Куэнки.
Многое стало ясно Колону. Значит, как он и догадывался, Сантанхель был мараном[5], следовательно, жена другого марана была для него священна. Колон же, несмотря на испанизированную фамилию и характерную внешность, мараном не был. Но решил в этом не признаваться, поскольку подобный ответ мог изменить доброе отношение к нему человека, играющего важную роль в государственных делах.