Кстати, кое-кто из читателей, следя за событиями, начинает подозревать, что Блад — двойник Генри Моргана. Похоже, что все же нет. Он добрее и мягкосердечнее своего подлинного «коллеги».
«Хронику капитана Блада» сопровождает подзаголовок — «Из судового журнала Джереми Питта». На самом деле не было никакого Питта, как не было и Робинзона Крузо, моряка из Йорка, и истории, написанной им самим. Но зато был Александр Селькирк, да и у Питта был двойник — просто не могло не быть в том богатейшем событиями времени на просторах Атлантики.
Сабатини применил старый проверенный прием — стилизацию под документ, беспроигрышный способ сделать повествование почти «невыдуманным». И это ему удалось.
Пиратская тема занимала писателя и после создания Блада.
Уже перед самой второй мировой войной появился «Черный Лебедь» (у нас в собрании он назван «Буканьер его величества»), события в котором разворачиваются в тех же местах. Но бесполезно искать в книгах о пиратах среди имен подлинных Тома Лича (хотя и искали, и есть предположение, что его прототипом послужил Эдвард Тич, Черная Борода, алкоголик и грубиян, «последний из буканьеров», как называли его историки пиратства). Это вымышленный, собирательный образ, но в «Береговом братстве» были известны десятки таких ярких граждан «плавучей республики европейцев», как назвал их Ф. Архенгольц. Действие другого флибустьерского романа — «Морской ястреб» — происходит в Средиземноморье, и здесь Сабатини тоже связывает своего героя Сакр аль-Бара (он же сэр Оливер Тресиллиан) с подлинными персонажами, тщательно выверяя ход событий по Архенгольцу и Эсквемелину.
Немного сложнее по сплетению событий и вовлеченным в них подлинным историческим лицам оказался роман «Божьи псы». Тут одной историей флибустьерства было не обойтись, хотя Сабатини и понадобились сведения о Френсисе Дрейке — верном адмирале королевы Елизаветы, предпринявшем, кроме всего прочего, три пиратских похода в Вест-Индию в 16701672 годах. Именно на службе у Дрейка мужал и формировался как личность герой «Божьих псов» молодой сэр Джервас, чтобы потом пуститься в нелегкое путешествие в Испанию — на поиски похищенной богатым знатным испанцем любимой девушки.
Автору пришлось глубоко погрузиться в историческую литературу, ведь Джервас отправлялся в католическую Испанию Филиппа II, злейшего врага Елизаветы.
Испания при Филиппе II, короле из рода Габсбургов, притязала на гегемонию в Европе. Помимо Испании, Филиппу принадлежало целых полмира, если считать владения в Новом Свете и Юго-Восточной Азии. У Испании было 50-тысячное профессиональное войско, пехота считалась лучшей в Европе, тогда как английское правительство не имело даже хорошо обученной армии.
В Испании свирепствовала инквизиция. Но Елизавета питала слабость к красивым молодым людям, хотя отчего-то ее называли «девственницей». И она помогла Джервасу вырвать свою Маргарет буквально из пламени священного костра.
Одна тема «тянула» за собой другую. Автора настолько захватили материалы испанских архивов, что он не мог от них оторваться: мрачная история борьбы с ересями завораживала, заставляла все глубже зарываться в архивные папки. Так, «Торквемада» — не роман, а документальное повествование, своеобразное историческое исследование об испанской инквизиции и ее главе, инициаторе изгнания евреев с Иберийского полуострова.
История Томаса Торквемады — это в некотором роде аттестация руководящей элиты новой инквизиции, история незаурядной личности, гениального руководителя безжалостной и гигантской машины, во многом усовершенствовавшего ее...— писал в предисловии к этому произведению сам автор. Тяжеловатое для быстрого чтения, но вдумчивое, обстоятельное исследование этого жуткого порождения раннего средневековья — судебно-полицейского учреждения для борьбы с ересями, этого гестапо XV века, не оставит, думается, безразличным и сегодняшнего читателя, который, без сомнения, почувствует перекличку между кровавыми событиями того времени и века XX.
Среди десятков романов, принадлежащих перу Сабатини, мы выбрали те, которые наиболее полно отражают круг его интересов как историка и романиста. Конечно, больше всего его влекла история тех стран, к которым он имел непосредственное «кровное» отношение,— Италии и Англии. Из «итальянского» цикла мы выбрали серию новелл «Суд герцога» и документальное повествование «Три жизни Чезаре Борджиа» — о загадочной и противоречивой личности, принадлежащей знатному и влиятельному роду, сыгравшему немалую роль в жизни средневековых итальянских государств.