Вокруг поплавка снова возник маленький водяной круг. И на поплавке, танцующем в центре расходящихся по воде кругов, замкнулся теперь для Антса весь мир, вся неповторимая прелесть утра.
II
— О-го-го-го-го-о-о-оу! — донеслось со стороны палатки.
Тупицы! Разве может рыбак, сидящий с удочкой на берегу, откликнуться!
Откликаться и не потребовалось. Вскоре оба приятеля были на берегу реки. В плавках, с полотенцами на шее, загорелые, как дачники.
— Проснулся все-таки? — изумился Март.
— Ты хоть поспал немного? — спросил Юло.
Ну и чудаки! Вот сейчас бы и клюнул большой… До чего было бы здорово! Словно по заказу, дрогнул поплавок. Серебристая добыча промелькнула в воздухе.
— Гляди, гляди, какой подходящий парень! — удивился Юло барахтающейся на берегу плотве, хотя это и не был ни какой парень, а вполне обычная малявка. — Ну что ты скажешь, а?
Рыбак только кашлянул.
— Одиннадцать штук. И в том числе четыре окуня, — пересчитал Март лежащий в траве улов. — Приличная рыба для ухи, словно на подбор. Да-да!
Что может ответить на это рыбак? И ведь верно — рыба для ухи не должна быть крупной. Большую рыбу хорошо жарить, а в походе где возьмешь для этого сковороду? Да и нет у жареной рыбы того смаку.
— Нечего рассуждать, разводим огонь, и рыбу в котелок! — взял на себя руководство Март. — Ты, Юло, займись костром, а я схожу за посудой.
Вскорости на берегу реки тянулся к небу дымок.
— Прямо вверх поднимается, будет хороший день, — утверждал Март.
Теперь с удочкой сидел Юло. Ну, да это не так просто — мол, насади червяка на крючок и вытаскивай рыбу. Не так это просто. Но Антс не стал объяснять Юло, лишь заметил:
— Пожалуй, придется сматывать удочки. Время клева уже прошло…
И это, конечно, было правильно.
— Уху можно варить несколькими способами, — поучал Антс Марта и тер спину полотенцем. До чего же все-таки приятно, когда можно вволю побарахтаться в утренней реке. Особенно если с восхода солнца был занят делом, и в результате рыба в котелке, уха уже кипит и самое время снять пену.
— Жаль, укропа нет. Да и два-три перышка лука не помешали бы, ну, да ладно…
Уха действительно получилась добрая, хотя и не было под руками укропа и лука…
— Долго спим, мужики! — говорил Антс, хлебая уху. — А жизнь проходит. Однажды посмотришь и задумаешься, что же познал ты в жизни? Ничего!
Да, они уже вовсе не дети!
— Настоящий путешественник с восходом солнца на ногах, — закончил Антс свою мысль.
Уха была довольно-таки горячей, и приходилось подолгу дуть на ложки. Попробуй при этом еще разговаривать.
— Конечно, утро — вещь красивая! — подтвердил наконец Юлой нацелился глазами на реку, край леса и ясное небо.
— Место для привала мы выбрали удачно, — заметил Март.
Мальчишки дули на ложки и молча хлебали. Это было приятное содержательное молчание. Такое молчание иной раз может сказать больше, чем слова.
Когда ложки заскребли по дну котелка, Юло вздохнул, облизал свою ложку и сказал:
— Такой ухи всегда мало.
III
запел Юло.
дружно подтянули хором Антс и Март.
Через тропинку шмыгнула ящерица. «Чах!.. Чах-чах…» — поприветствовала их белка с верхушки ели и по-дружески кинула шишку. По узенькой ленточке тропки между стеблей брусники и вереска вереницей тянулись муравьи. Пахло мхом и смолой.
Лес кончился, и тропа пошла через покосы.
Цвели ромашки. Над головами мальчишек кувыркался в воздухе роскошный адмирал. Воздух был наполнен запахами трав и жужжанием букашек.
Они вышли уже на дорогу среди полей. Впереди виднелись прячущиеся за деревьями красные и белые крыши строений фермы.
Из-за поворота выехала лошадь, запряженная в телегу. Вожжи держал мальчишка одного возраста с путниками. Кепка его была лихо сдвинута на затылок, а большой чуб из-под кепки падал на глаза. Мальчишка, голый до пояса, стоял в телеге, расставив ноги, как матрос на палубе.
— Здорово! — заметил Юло.
— Тпруу! — произнес Март, когда лошадь приблизилась к ним. У Марта было озорное настроение.