Ему не отвечают. Смертельно раненному в перестрелке бандиту осталось жить лишь несколько часов.
Еще не прошло и суток с той минуты, когда Яан, желая вызволить из плена своих товарищей, протянул дрожащую руку к ружью спящего Левши. Теперь роли переменились — в бункер посажен связанный Старик — злая болотная гадюка.
Охотясь за Хуссом, Старик и Левша израсходовали почти все захваченные с собой патроны. И когда появились солдаты, у Хансена не нашлось мужества оставить для себя последнюю пулю. Надеясь еще спасти свою жизнь, он решил сдаться и поднял дрожащие руки…
Партизанский остров раскрывает свои секреты. Из замаскированных бункеров и тайников извлечено на свет оружие и боеприпасы и различное добро, похищенное из окружных магазинов. Обнаружено несколько землянок, приспособленных для жилья, и еще одна секретная дорога к поселку, проложенная между кажущимися непроходимыми трясинами… В этот тяжелый день у сотрудников Комитета госбезопасности много срочной работы.
На заходе солнца Левша прокричал свое последнее проклятие. Подавленные смертью, представшей их глазам, пионеры молча идут к штабному бункеру — спать. Они и не догадываются, что в то время, когда они спят спокойным сном людей, заслуживших отдых, на Партизанском острове загорается несколько костров и происходят кое-какие события.
История остается незаконченной
— Эй-гей! Партизаны! Подъем!
Это веселый голос лейтенанта. Пионеры отгоняют сон. На острове яркий, светлый день.
— Умываться! — командует Хиллар.
Словно нет позади суровых испытаний. Есть только ясное небо, солнце, лес и птичье пение. Обычный лагерный день.
Холодная вода родника смывает последние остатки сна. По дороге на площадь Костров — это название сегодня получила поляна, казавшаяся вчера пионерам самым жутким местом на острове, — они все вместе сворачивают на Поляну Мужества. Долго стоят пионеры возле сирени и восьми черемух. Теперь они лучше понимают цепу, которой оплачены сегодняшнее ясное небо, солнечный свет и птичье пение в родных лесах.
«Тий-тий-тий-тий… Тий-тий-тий-тий…» — долго сопровождает их тихая и немного грустная песенка синиц.
— Налетай, ребята, налетай!.. — улыбаются на площади Костров уже приступившие к еде военные.
Здесь царит хорошее настроение, деловая торопливость и дружеская готовность прийти на помощь.
— Ну, ребята, как спалось? — спрашивает капитан. — Ночью ваш храп был даже здесь слышен. Я уже опасался, что вы своим львиным урчанием испугаете визитеров!
— Визитеров? — Пионеры не понимают. Но это именно так, и вскоре они собственными глазами видят троих незваных гостей.
— Нам было известно, — рассказывает капитан, — что среди болота скрывается маленькая банда. Их радиопередатчик на острове мы давно запеленговали и расшифровали их код. Так мы позавчера узнали, что сюда должны сбросить на парашютах трех шпионов. Они так поспешили с этим делом, что нам уже почти не осталось времени для подготовки к соответствующему приему. Важно было, чтобы наше появление здесь оказалось для них неожиданным и чтобы внезапность нашего появления не позволила им снова выйти на связь. Кстати, наши работники весьма досадовали, когда тут что-то случилось с антенной. В худшем случае из-за этого могла провалиться вся операция, но, к нашему и, как теперь ясно, вашему счастью, Хансен нервничал. Он не сообщил истинную причину нарушения связи, а передал, что была пустяковая поломка.
Когда мы пустились в путь, стало известно о вашем исчезновении, и начальник вашего лагеря предупредил нас, что, возможно, вы заблудились и попали в болото. Овчарки вывели нас на ваш след…
Ваши следы на болоте и острове сильно облегчили нам всю операцию… Операция, как вы знаете, прошла успешно. Вот и вся история.
— Но карты? Кто нарисовал и спрятал эти карты? Капитан разводит руками.
— Об этом мы пока знаем столько же, сколько и вы. Наступает время пускаться в обратный путь.
— Товарищ капитан, могу я понести бандитское ружье? — нервничает Урмас.
— Если силы есть — неси! — соглашается капитан. — Карабин — твой и Яана трофей.
— Товарищ капитан, — вскоре снова обращается к нему Урмас и просительно смотрит в глаза, — товарищ капитан, я вас очень прошу… нельзя ли мне разок выстрелить?
— Хм?.. — Лицо у капитана строгое, но глаза веселые. — Действительно, ружье несешь, а стрелять нельзя! Ну что ты скажешь? Ладно, давай стреляй! Выпусти целую обойму! Пусть будет вместо салюта, и еще… Пусть знают, что у нас даже мальчишка защищает, как настоящий мужчина, свою страну! Вот так, пионер, давай стреляй! — На загорелом лице капитана обнажаются в улыбке белые зубы.