— И здесь покоя нет, — бросила девушка и тем не менее скользнула между кресел на заднее сиденье, втиснулась между Любой и Вовой. На ее место плюхнулся Борисыч. Джип испуганно качнулся.
Мотор затарахтел, демонстрируя совершенное техническое здоровье и готовность к езде.
— Куда ехать-то? — рявкнул Миша, утирая пот с лица.
— А хрен его знает! — Алексей запрыгнул в джип и бесцеремонно уселся на колени Вовы — больше на заднем сиденье места не было. Похмельный Вова лишний вес стоически стерпел. — Гони отсюда!
Двое на поле, продолжая расстреливать воздух, мелкими неуверенными перебежками продвигались в их сторону.
Мотор, работающий на максимальных оборотах, взревел быком. Миша пробуксовал сцеплением, и колеса бешено завертелись в поисках сцепки с грунтом, колумбийский дерн полетел из-под них, а потом джип, едва не сорвав синхронизаторы, взял старт со второй скорости.
На лихом повороте обогнув угол здания, беглецы обнаружили, что переполох начался нешуточный и без пуль в лицо проскочить вряд ли удастся.
— На пол! — Алексей схватил Татьяну за плечо и силой заставил сползти с сиденья, опуститься на днище. Слез с Вовиных колен и, с трудом удерживая равновесие в безнадежно тесном, мотыляющемся из стороны в сторону джипе, передернул затвор автомата. — Любка, Вовка, живо на пол!
Те просто пригнулись — на пол сползти уже не было никакой возможности.
— Переводи на одиночные, Леша! Экономь! — обернулся Борисыч. И сам передвинул рычажок предохранителя на стрельбу одиночными. — Разберешься с этой игрушкой?
— Не учи отца… — процедил сквозь зубы Леша. Рычажок оставил как было, в положении стрельбы очередями, и крикнул Борисычу в ответ: — Держи спереди и по правому борту. Я — сзади и слева!
Сзади и по бокам опасности не прослеживалось, зато впереди — в полный рост. Здание, за угол которого повернул и вдоль которого почти впритирку гнал Михаил, оканчивалось метров через полтораста бетонным крыльцом с навесом. И с этого крыльца сбегали люди в камуфляже, на ходу разворачивая стволы автоматов и карабинов в сторону летящего на них автомобиля. Но пока противник не стрелял, пальба доносилась только со стороны поля. Выскакивающим на крыльцо необходимо было время — разобраться, что к чему и как действовать. А совсем было бы хорошо, если б кто-нибудь из начальства подал команду.
Джип несся прямо на «камуфляжников». Вдоль здания, опаленного колумбийским солнцем. С заросшим пучками пожухлой травы фундаментом. Михаил резко крутанул руль вправо, не отпуская газ и лишь слегка, чтобы не заблокировать колеса, касаясь тормоза. Но машину занесло, протащило боком, накренило, едва не перевернуло. После чего колеса вновь вцепились в грунт и понесли джип в новом направлении. К начинающемуся слева металлическому полукруглому ангару.
— Правильная тачка, едреныть…
Мало кто из пассажиров услышал его слова. От резкого поворота все трое соседей Вовы, сидящего с краю, повалились на него. Плохо закрытая дверца под давлением массы тел распахнулась, и Володя вывалился бы, если бы Люба не ухватила его за футболку, перегнувшись через свернувшуюся калачиком Татьяну.
— Держись, кретин! — рявкнула она.
Джип вильнул еще раз, пассажиров швырнуло в другую сторону. Дверца с хищным клацаньем захлопнулась, едва не оттяпав Володе пальцы. Володя шепотом сказал: «Ой, мамочка…»
Алексея, по наитию успевшего в последний миг ухватиться за спинку переднего сиденья, только поэтому не вынесло из машины. Но прицелом собственного автомата по губе он получил и губу рассек. Что-то прокричал, потонувшее в надрывном реве двигателя, что-то короткое, заканчивающееся на «дак».
Владимира второй лихой вираж бросил между сиденьями, на Татьяну, заставил зарыться лицом в ее, вернее, в ставшую ее куртку цвета хаки.
— Сказали же, держись! — рассерженно оттолкнула его попутчица, инстинктивно пытаясь натянуть куртку на голые колени.
Вовик поднял сияющее лицо. Ноздри его возбужденно раздувались.
— По карманам! Посмотри по карманам! Сигареты, понимаешь? Куртка твоя провоняла табачищем, красавица ты моя! Точняк!
Машину вновь развернуло, и теперь Алексей рухнул на Вову. Вова сдавленно пискнул.
Джип, промчавшись мимо торца ангара, залетел за угол и ушел под защиту металлического сооружения, идущего параллельно зданию с крыльцом. Борисыч что-то громко советовал водителю, даже показывал свободной от автомата рукой, когда ненадолго отпускал скобу на «торпеде». Но тут же хватался за нее вновь. Только Татьяна, доведись ей сейчас не быть втиснутой между сиденьями и бросить взгляд на шефа, поняла бы, что не удастся достучаться до Михаила ни Борисычу, ни кому другому. Ни криком, ни хватанием за рукав, ни более радикальными методами. Губы его были плотно сжаты, глаза прищурены, на лицо наползло отрешенно-возбужденное выражение. Это значило, что Михаил ушел в гонку по самую макушку. Прямо как где-нибудь на выборгской трассе. А гонка его пьянила не хуже коньяка с шампанским.