Капитан открыл глаз. Вовсю светило солнце, процессия стояла на месте. У него не осталось сил, чтобы поднять голову, он только видел несколько пар ног в армейских ботинках, стоящих вокруг его мула. Кто-то заговорил. Миранда? Кровь глухо стучала в голове, и он не мог ничего толком расслышать. Он лишь почувствовал, как развязывают опутавшие его веревки, соскользнул со спины животного и свалился на землю рядом с мулом.
Его перевернули лицом вверх.
Хэнк увидел, что над ним стоит Миранда, направив ствол автомата ему в голову. Он ощутил, как его поднимают на ноги, но не смог удержаться и рухнул как подкошенный на камни, разбив в кровь нос. Его снова поставили и стали придерживать, больше не отпуская. В носу пульсировала боль, он задышал ртом и подумал, не сломал ли ненароком переносицу.
Голова Фроста безвольно свесилась на грудь — он не мог ее держать.
Он почувствовал, как его ухватили сзади за волосы и рывком подняли голову.
— Я — Эмилио Барранча. Миранда сказала мне, что ты полицейский. Тебя послали сюда, чтобы ты арестовал меня? Или, может быть, чтобы убил?
Лицо говорящего было длинным, глаза — глубоко посаженными, и, когда он говорил, виднелись желтые от никотина зубы.
— Что, не можешь говорить? Устал, дружище? Ну что ж, отдохни немного.
Эмилио засмеялся, и Фрост заметил его кулак, летящий ему прямо в лицо. Защититься не было сил, голову держали сзади за волосы, и после удара из носа снова хлынула кровь. Он почувствовал, как его дубасят по животу, по бокам, даже по спине. Боль усиливалась, усиливалась, а затем то ли исчезла, то ли он уже не мог ее ощущать.
Руки, держащие его голову, исчезли, и он свалился на землю.
Последнее, что он видел заплывшим глазом, — занесенный над его головой ботинок Миранды…
Глава пятнадцатая
Фрост открыл глаз и попробовал подвигать головой. Нос его был забит кровью и не дышал, губы потрескались и распухли, язык пересох и как бы увеличился. Он закашлялся — боль усиливалась, когда он кашлял, но хоть кровь изо рта не шла.
Капитан посмотрел вниз, затем взглянул вверх: руки привязаны к какой-то деревянной балке, а ноги раскачиваются в футе над землей. Он повернул голову: его подвесили в какой-то большой деревянной клетке, типа тех, в которых держат в зоопарках диких животных. Клетка стояла внутри хижины с высокой крышей.
Рядом он заметил охранника.
— Воды, — прохрипел Хэнк. — Воды…
Охранник нехотя подошел к сбитому из грубых досок столу, взял с него флягу и медленно подошел к клетке.
— Воды?
— Да, — простонал Фрост.
— Тогда скажи “пожалуйста”, собака!
— Пожалуйста…
Охранник открыл флягу, перевернул ее и захохотал, глядя на льющуюся на грязный пол воду. Потом он бросил ее на пол и вышел из хижины.
Опустив голову, капитан с болью смотрел на вытекающую из фляги тонкой струйкой воду.
Он вспомнил о том, как говорил Лью, что главное — не сдаваться. Да, говорить-то легко…
И еще одна мысль мелькнула у него в голове: смилостивится ли над ним судьба в этот раз и оставит ли в живых, чтобы он отомстил Миранде Кебальос?
Фрост выплыл из черной мглы и снова открыл глаз. Рядом с клеткой стоял охранник, но не тот, который не дал ему напиться, а другой. Пустая фляга так же валялась на грязном полу.
Капитан заставил себя думать. Так просто умереть ему не дадут. Его будут пытать или придумают для него какую-нибудь ритуальную смерть. Его руки и ноги онемели. вскоре израненное тело будет не в состоянии сопротивляться и наступит гангрена. А может, заражение уже началось?
Дверь хижины распахнулась, Хэнк с усилием поднял голову, и в нем тут же зашевелилось желание продержаться, пожить еще хоть немного. Он увидел Миранду.
Она подошла к охраннику и со смехом перебросилась с ним несколькими фразами. Теперь на ней были не шорты и армейская рубашка, а длинная юбка и белая блузка. Волосы ее свободно ниспадали на плечи, и при других обстоятельствах Фрост назвал бы ее очень привлекательной.
— Капитан, ты еще живой? — насмешливо спросила его Миранда.
Он лишь смотрел на нее, не в состоянии пошевелить сухим языком.
Она достала из-за пояса нож и что-то сказала через плечо охраннику.
Тот подошел к клетке, отпер замок, висящий на обвязывающей ее цепи, и открыл дверь. Миранда вошла внутрь.
Она стояла в двух шагах от Хэнка и с усмешкой смотрела на него. Фрост пожалел о том, что его горло так пересохло, что нечем даже плюнуть.
— Капитан, Эмилио хочет поговорить с тобой, — проговорила она, повернулась к охраннику и по-испански приказала перерезать веревки, на которых он висел.
Тот кивнул, взял табурет и тоже зашел в клетку. Миранда вручила ему свой нож, и Хэнк непроизвольно задержал дыхание — от предчувствия неизбежной боли при падении и от жгучего желания использовать этот единственный шанс…
Охранник попросил ее отойти немного в сторону, она кивнула и шагнула к стенке клетки. Тот подставил табурет, встал на него и начал перерезать вверху веревки, на которых Фрост был подвешен с потолка клетки. Капитан втянул в себя воздух, почувствовав, что начинает падать, и резко качнулся влево, туда, где стоял охранник. Тот свалился с табурета, ударился головой о деревянную решетку, а сверху на него упал Хэнк.
Миранда дернулась, но Фрост ударил ее обеими связанными ногами под колени и она упала на пол.
Он увидел выпавший из руки охранника нож и перекатился к нему. Морщась от боли в посиневших запястьях, он протянул к нему обе связанные ладони и с трудом захватил ими деревянную рукоятку. В этот момент Миранда зашевелилась и стала подниматься на колени. Он подполз поближе к ней, перевернулся на спину и изо всех сил ударил ее ногами по лицу. Ее голова запрокинулась назад, она ударилась затылком о деревянные брусья, сползла на пол и затихла.
Капитан сел, подтянул к животу колени, зажал ими рукоятку ножа и попытался водить по лезвию веревками, опутывающими запястья. Он едва не потерял сознание от острой боли в израненных мышцах. Хэнк присмотрелся к своим ладоням: те были пурпурного цвета, а пальцы едва двигались. Хэнк сделал еще одну попытку, нажал посильнее, сцепив зубы, и стал пилить одну из веревок.
Он потерял счет времени, и, казалось, прошло несколько часов, прежде чем он ее перерезал.
Фрост в изнеможении откинулся на стенку клетки, пытаясь отдышаться и унять боль в руках. Вдруг застонал и пошевелился охранник. Капитан выронил нож и стал рывками высвобождать руки от последней веревки, обдирая кожу и рыча от нестерпимой боли.
Наконец он вырвал ладони из окровавленной петли, протянул их к ножу и захватил ими его рукоятку. Медленно поднявшись на ноги, Хэнк оттолкнулся спиной от стенки клетки и упал на охранника, выставив перед собой нож, и весом всего своего тела вогнал лезвие тому в горло. Послышался ужасный булькающий звук, и кровь ручьем хлынула на голое тело Фроста.
Он откатился в сторону, оставив нож в горле террориста. У него не было сил вырвать его оттуда. Капитан подышал на пальцы и стал медленно разрабатывать их, стараясь восстановить в них кровообращение. Вскоре они стали немного покалывать…
Сколько же прошло — десять минут, час? Хэнк полностью потерял чувство времени, но добился главного: пальцы наконец стали двигаться! На запястьях остались следы от впивавшихся в них веревок, в некоторых местах была содрана кожа, но руки уже могли работать.
Фрост протянул правую руку к ножу, торчащему в горле мертвого охранника, пальцы сомкнулись на рукоятке и выдернули лезвие.
Он отложил на секунду нож, заметив на поясе террориста кобуру, и извлек из нее пистолет. Это была старая вороненая модель кольта, на вид вполне еще действующая. Капитан медленно открыл негнущимися пальцами барабан и удовлетворенно хмыкнул: он оказался полностью заряженным.