Ах, сладкий поцелуй, и... расставание...
Прощай, мой друг, навсегда.
Как жаль, у нас недопонимание.
Души страдают, рыдают сердца.
Бесполезны, увы, обещания.
Мы расходимся, милый, прощай.
Нет любви нашей существования.
Встретить лучшее нам пожелай.
Не скажу, что судьба огорчила.
Новый пройден урок. Вот и всё.
То надеждой звезда угостила,
А к истинной любви подведёт.
– Как любезен великий щеголь, – кивал Пётр с улыбкой в приветствие, когда Разумовский, закончивший петь, подошёл к нему.
– Вы? Здесь? – Разумовский развёл руками, но улыбался и удивлялся, будто ему было приятно, а потом добавил. – Признаться, я был бы больше рад встретиться вновь с вашей супругой.
– Так вот, напрямую и заявляете, – Пётр состроил не менее удивлённый вид с улыбкой.
– Что тянуть?! – улыбался ещё шире Разумовский. – Где же ваша супруга? Иона?
– Надеюсь, вам её не видать, – взглянул исподлобья с хитрым взглядом Пётр.
– Вы её спрятали, – понимал Разумовский. – Бедняжка...
Глава 13 (об одежде,... творчество Разумовского...)
– Что же вы делаете здесь? – продолжал спрашивать удивлённый Разумовский у Петра. – Я совсем не ожидал встретиться с вами вновь.
– Я вижу. Я проезжал мимо, – улыбнулся тот.
– Вы путешествуете без жены? Обождите, вы расстались? – догадывался Разумовский.
– Даже не надейтесь. Я повторю, вам её не видать, – так и улыбался Пётр, а сам пытался считать с лица собеседника лицемерит тот или нет.
– Вы пели прекрасно! – подошёл к Разумовскому Врангель и удивился присутствию Петра. – Граф?! Вы здесь?!
– Вы удивлены? – поднял брови Пётр.
– Разумеется, – пожал тот плечами и продолжил, видимо, давно заготовленную речь, обращаясь к Разумовскому. – Вы выглядите прекрасно! Этот жилет просто бесподобен! Какие нити, вышивка, мастерство!
– Ах, у меня жилеты есть и краше! У меня их несколько сотен! – хвастливо махнул рукой тот и поинтересовался у Петра. – А вы, смотрю, новой одеждой не любите обзаводиться?
– Почему же? Бывает, обзавожусь, – удивился с ухмылкой Пётр. – Просто я ношу по большей части тёмные вещи, потому и выглядят они одинаковыми.
– Интересно, – удивился Разумовский. – Можем устроить соревнование!
– Вы думаете?! – засмеялся Пётр. – Дуэль на жилетах?
– Вы останетесь голым, – рассмеялся и Разумовский, а его смех поддержал и Врангель.
Только смеялся он недолго, после чего сразу спросил Петра:
– Пётр Петрович, а простите, вы здесь столь неожиданно... Вы согласны заняться моим делом?
– Ни в коем случае. Я теперь занят другим, – последовал его немедленный и серьёзный ответ.
– Кто-то меня опередил, – кивал Врангель.
– Значит, вы ко мне? – удивился Разумовский, взглянув на Петра, и тот тоже принял удивлённый вид:
– С чего вы так решили?
– А зачем вы здесь? Мы люди прямолинейные, – пояснил Разумовский, но тут же сменил тему разговора, поскольку к ним подошла, обмахиваясь веером от духоты, супруга Врангеля. – А, кстати, спасибо за комплимент. Я люблю музыку, выступления и выступать. Вы прекрасны, – поцеловал он ручку Габриэле.
– А песню тоже сами сочинили? – с тёплой улыбкой поинтересовалась она.
– Разумеется, – с умилением и гордостью вздохнул он. – Я всегда сочиняю сам. Вот, кстати, одной прелестнице сочинил однажды шедевр...
Он сложил руки на груди, поднял взгляд кверху и прочитал наизусть своё творение:
Я смысл и остроту всему предпочитаю,
На свете прелестей нет больше для меня.
Тебя, любезная, за то и обожаю,
Что блещешь, остроту с красой соединяя.
И снова посыпались в адрес гордого и счастливого от комплиментов Разумовского красивые слова. Пётр наблюдал за ним, Врангелем и гостями вокруг, наигранно улыбался, но всё больше понимал, что в таком свете вертеться нет никакого желания. Как докопаться до истины, куда пропала любимая – первое, что его волновало.
Восхитившись снова Разумовским, Врангель с супругой откланялись, чтобы уйти на покой. Музыкальный вечер медленно подходил к концу, гости разъезжались, но Разумовский остаток вечера всё же провёл в компании Петра, рассказывая ему о своих успехах в творчестве здесь, в Батурине, и о достижениях отца...
– А где вы остановились? – спросил он потом.
– Полагаю, в лучшей гостинице, – улыбнулся Пётр и, допив вина, отдал подошедшему слуге свой пустой бокал. – Вы уже спать идёте?
– Не знаю, хотите вина? – сразу предложил Разумовский.
– Соглашусь с удовольствием.
– Вы больше не пьёте коньяк?
– Вы же предложили вино. Я пью много чего.
– Я тоже. Прошу...
Разумовский пригласил пройти дальше по дворцу. Он показывал висевшие на стенах картины разных художников, искренне восхищался ими и рассказывал даже некоторые занимательные истории из жизни этих мастеров, пока не пришли в один из кабинетов.
Простор и уют. Казалось, что и здесь можно устроить бал, настолько величественным показался кабинет Разумовского, где, как понимал Пётр по обстановке, тот любил отдыхать за книгами и делами.
– Вы любите залы, – заметил Пётр.
– Обожаю. Знаете, когда всё маленькое, дышать трудно. А вот если с годами растолстею, так и будет легко, – с гордостью улыбался Разумовский.
– Да, и дышать, и перемещаться, – поддержал Пётр, и оба засмеялись...
Глава 14 (беседа с Разумовским...)
Когда слуга принёс чая с пряниками и ушёл, Пётр кивнул в ответ на приглашение Разумовского сесть к столу. Они сели напротив друг друга, и Пётр со вздохом невольно взглянул на потолок. Он заметил рисунок ангела в облаках, сквозь которые слегка проглядывало небо, а вокруг не было больше ничего.
– Скучно, – сказал Пётр.
– Да, – вздохнул Разумовский, отпив чая и откусив кусочек пряника, который ел с видимым удовольствием. – Я надолго запомнил шведский потолок.
– Я всё ещё могу прислать мастера.
– Он нарисует мне такую же барышню, как там?
– Как захотите. Можно даже совсем без одежды, – намекнул Пётр и тоже стал пить чай с пряником.
– Да вы щёголь не хуже меня! – восхитился Разумовский.
– Не всё флаги вам вывешивать, – улыбнулся Пётр, недолго посмеявшись вместе.
– А почему вы здесь? – спросил дальше Разумовский.
– Да, дело есть.
– Ах, вы всё рыщете?
– Да, как собачка.
– Нравится.
– На самом деле, я к Врангелю.
– Так его надо позвать, – Разумовский был готов вызвать друга.
– Он устал и уже спит, – усмехнулся Пётр. – Не будем тормошить его среди ночи. Я приду завтра.
– Даже любопытно стало. А что за дело? – сел в более внимательную позу Разумовский, явно заинтересованный в большем.
– Вам что-нибудь говорит имя... Колумбина? – тогда спросил Пётр.
– Ммм? – Разумовский протянул задумавшись и стал смотреть в сторону.
– Перебираете всех прелестниц?
– Да,... вы знаете, не упомнить все имена... Старею будто. А раньше мог назвать, – встряхнулся он. – Нет, Колумбину не знал. Итальянка? Испанка?