Последующие слои микрофильмов и “запоминающих” кристаллов рассказали мне уже о том времени, когда грианское общество находилось на нынешнем уровне развития, когда был совершен переход от электричества к энергии мезовещества, к электронной технике и полной автоматизации производства.
Просматривая современные микрофильмы из жизни Гриады, я понял, что самым многочисленным классом тружеников были грианоиды, как называли их познаватели; это были труженики подводных городов и индустриальных центров, расположенных на дне Фиолетового океана, на так называемых Сумеречных Равнинах. Но каким образом девять десятых населения планеты очутились в подводных городах, в то время как суша была почти не населена, за исключением крытых городов познавателей? Лишь благодаря встрече в Виарой я кое-что узнал последствии. Потомки хранителей знаний познаватели учли уроки классовой борьбы прошлых веков. Они обеспечили грианоидов всеми материальными благами, кроме радостей творческой жизни, кроме духовных и культурных ценностей.
Единственное, чего не могли отнять познаватели у грианоидов, это начатки технических знаний, необходимых для управления механизмами и автоматами. Знания и навыки передавались из поколения в поколение, ибо цивилизация познавателен, как я вскоре установил, переживала застой.
С громадным интересом, еще многого не понимая, наблюдал я жизнь грианоидов. Она была построена на самостоятельных, независимых от воли познавателей, разумных началах. Но грианоиды не могли подняться со дна Фиолетового океана на солнечные просторы Гриады.
Шаг за шагом я постигал (по разрозненным отрывкам микрофильмов) структуру грианского общества. Кроме двух противоположных классов - познавателей и грианоидов, существовал целый ряд социальных групп и прослоек, в пестроте и сложности которых не так-то легко было разобраться. Я лишь понял, что существуют и космические братья грианоидов - эробсы, трудившиеся на других планетах этой звездной системы. Они жили в “подземных” городах и добывали для познавателей металлы и элементы, не встречающиеся на Гриаде, либо такие, искусственное получение которых требовало крайне сложных методов и огромного расхода энергии. К сожалению, картина: их жизни не была отражена в Информарии.
Те операторы, которых мы с Виктором видели на телецентре Трозы, не являлись грианоидами. Это были потомки грианских племен, стоявших на самых низких, ступенях развития, занятые, поколение за поколением, “личным обслуживанием” познавателей. Они подвергались постоянной систематической обработке в секторе биопсихологии, где их искусно лишали всякой воли к сопротивлению, “воспитывали” в них слепую покорность. Они получали минимум технических навыков и условных рефлексов, необходимых для работы с машинами и аппаратами.
Имелась еще прослойка так называемых слушателей Кругов Многообразия. Это были наиболее преданные познавателям гриане, обладавшие значительными знаниями. Им доверялось управление энергостанциями и поддержание на планете “общественного порядка”.
Наконец, на вершине этой социальной лестницы находились познаватели - довольно многочисленный класс “людей” интеллектуального труда, внутри которого обособились Круги Многообразия - своего рода узкая технократическая группировка, вооруженная высшими знаниями. Но каким образом эта технократическая группировка сумела подчинить своей власти многомиллионные коллективы грианоидов и эробсов? Я узнал об этом лишь впоследствии.
Еще несколько дней оранжево-синие позволили мне заниматься в Информарии, окружив целым лесом каких-то регистрирующих приборов. Уголком глаза я вижу, как на экранах аппаратов бегут кривые линии и всплескиваются пики. Странно сознавать, что эти кривые - отображение мыслительных процессов, протекающих в моем мозгу.
Только сейчас мне стала понятна весьма причудливая расцветка грианских одежд. Дело в том, что в сетчатке глаза гриан содержатся фиолетово-чувствительные, оранжево-чувствительные и чувствительные к голубому цвету центры. Это напоминало наше трехцветное зрение, воспринимающее красный, зеленый и синий цвета. У гриан окружающий мир имел другие краски. Там, где мы видели бледно-голубой цвет, грианин воспринимал темно-синий. Фиолетовый океан в наших глазах был действительно сине-фиолетовым, но грианин, пролетая над ним, любовался мрачными переливами фиолетово-черных волн.
Грианин со шрамом показал мне много диковинок. Особенно поразил меня планетоскоп - гигантский аппарат, установленный в семидесятиэтажном здании восьмого сектора Кругов Многообразия. Когда сверхмощный поток излучений насквозь “просветил” шар планеты, я не мог сдержать своего восторга: внутреннее строение Гриады было как на ладони, вплоть до мельчайших деталей. Как и следовало ожидать, ядро планеты, диаметром в три тысячи километров, состояло из тяжелых элементов, находящиеся в особом пластическом состоянии под давлением в миллиарды атмосфер, при температуре в семь тысяч градусов но Цельсию. Я рассматривал глубинные слои планетной коры, залежи ископаемых, движение подземных вод и расплавленной магмы, вековые перемещения материков. Этот получасовой “сеанс” дал мне больше, чем десятилетия напряженного изучения внутреннего строения Земли, которое я в свое время предпринял в связи с разработкой новой теории тяготения. Однако вскоре мне пришлось прервать увлекательный протесе познания чужой цивилизации”.
Глава третья
ОСТРОВА ОТДЫХА
Увы! На десятый день после разлуки с академиком Самойловым меня признали “слабоумным”! Желто-синие, собравшись в кружок, бесстрастно кивают головами в такт словам своего вожака - красноглазого Люга, старавшегося вбить мне в голову знания, которые почти не воспринимались мною. С отвращением вспоминаю улиткообразные электронные аппараты, которые “обучали” меня. Надо признаться, что желто-синие изобрели чудесные аппараты: они искусно вызывали резонанс биотоков моего мозга с колебаниями биотоков в своем мозгу. Я мог бы многое понять из преподносимой м, не науки, но рае меня заставляли, я, по закону противоречия, настойчиво противился их воле.
После совещания с желто-синими красноглазый Люг холодно сказал мне:
- Вот что, полудикий… Твой мозг недоразвит. Мы сделаем еще одну попытку - передадим тебя биопсихологам высшей ступени познания. Там твой собрат. Может быть, он поможет тебе поднять нашу науку.
- Вот это правильное решение! - радостно восклицаю я и бросаюсь к Люгу, чтобы пожать его холодную руку.
Но тот бесстрастно отворачивается, не поняв порыва благодарности, и отдает приказание. Меня усаживают в лифт и через две-три минуты я уже обнимаю Самойлова. Он смешно отмахивается от меня, уткнувшись в груды микрофильмов, лежащих перед ним.
Даже немного обидно. Академик не выказал бурной радости по поводу нашей встречи. Он слегка изменился. В его взгляде нет прежней теплоты. Грианские науки полностью поглотили его. Вот и сейчас, спустя пять минут после встречи, он уже забыл обо мне, так как автомат-библиограф подал ему очередную партию запоминающих кристаллов.
Снова идет изматывающее душу “обучение” по рациональной системе. Только еще худшее, чем у красноглазого Люга. В довершение к резонансу биотоков, от которого буквально раскалывалась голова, грианин с необычным шрамом на птичьем лице воздействует особым аппаратом на мои нервные центры. Ощущение, правда, довольно приятное: в тебя как бы вливают бодрость и работоспособность. Но все равно почти ничего не усваиваю. Вот грианские астролеты и их астронавигацию я стал бы изучать с удовольствием. Я понял, что никакие сверхаппараты не заставят человека воспринимать то, что его не интересует.
А Петр Михайлович, наоборот, жадно впитывает в себя грианские науки. Он не знает усталости. У него поразительная работоспособность!