В комнату вошли Люг и два служителя Кругов Многообразия.
- Следуйте за нами, - предложил биопсихолог.
Нас поместили в двух смежных лабораторных комнатах и велели ожидать. Я понял, что настало время действовать. Случай благоприятствовал нам: в потолке лаборатории оказался овальный люк, вероятно, вентиляционный. “Сколько времени в нашем распоряжении?” - лихорадочно думал я, прикрепляя к груди диск.
- Петр Михайлович, скорее!
Пока Самойлов настраивал аппарат, я запер наружные двери лаборатории.
- Теперь держитесь крепче за меня, - прошептал я академику.
Волнение сжало горло. Мы крепко обхватили друг друга, я включил диск. Аппарат плавно и уже легче, как мне показалось, чем в первый раз, поднял нас к отверстию люка. Чтобы пролезть в люк, нам пришлось отогнуть несколько вращающихся прозрачных планок. Удалось это с большим трудом. Отверстие люка вело в широкую темную трубу. Куда она выведет нас? Мы поднимались все выше и выше, изредка касаясь гладких стен трубы. Вдруг я довольно сильно ударился головой о твердую поверхность. Подъем прекратился. Оказалось, что в этом месте канал изгибается под прямым углом. Где-то впереди брезжил свет.
- Непредвиденное затруднение, - пробормотал Петр Михайлович. - Диск тут не поможет.
И мы ползком стали пробираться по каналу. “Скоро ли вернутся биопсихологи? - мучала меня все время мысль. - Быстрее бы кончилась эта проклятая труба”. Светлый круг впереди казался все еще бесконечно далеким. Я собрал последние силы и пополз быстрее. Академик тяжело дышал, но почти не отставал.
- Фу, наконец-то! - выдохнул я с облегчением и осторожно высунул голову в отверстие. Сердце радостно забилось: люк выходил прямо к уступу здания Кругов Многообразия.
- Скорей! - шепнул я.
Академик еще полз где-то в темноте, метрах в трех от меня. Я протянул ему руку, помог выбраться на уступ. От напряжения Петр Михайлович тяжело дышал и не мог выговорить ни слова.
- Где же автомат включения воронки? - тормошил я его.
- Там… подожди… я сейчас… - И он опустился на уступ.
Я видел, что Самойлов побледнел, и понял, что ему будет трудно держаться за меня во время полета. Тогда я снял диск и прикрепил его к груди академика. Потом привязал себя к Самойлову ремнем и крепко обхватил его за плечи. Диск снова понес нас по воздуху.
Через минуту мы поднялись на площадку самого высокого здания Кругов Многообразия. Начинало темнеть. Вокруг замигали бесчисленные светильники. Взглянув вверх, я уже не видел сквозь прозрачную крышу Трозы фиолетового неба и центра Галактики. По небосводу быстро мчались тяжелые хмурые тучи.
- Начинается цикл бурь и туманов, - заметил отдышавшийся академик.
“Плохо это или хорошо для нас?” - подумал я.
- А вот промежуточный автомат туннеля, - указал Самойлов на четырехугольную пластмассовую коробку у карниза. - Смотри вверх…
Он излучил ритмичные сигналы, нажимая на кнопки передатчика. Внутри автомата что-то защелкало, загудело.
- Есть воронка! - радостно закричал я.
Поляроидная крыша медленно раздвигалась как раз над зданием Кругов Многообразия, постепенно вытягиваясь вверх в виде широкого конуса.
Я перевел рычажок диска на полную мощность. Словно жалуясь на непосильную нагрузку, аппарат тонко зажужжал, и мы по спирали поднялись к горлу воронки. Я с беспокойством смотрел на часы. С момента бегства прошло сорок пять минут. “Хватились нас или нет? Скорей бы…”. Однако мы поднимались все-таки медленно.
- Четыре минуты!… - прохрипел Самойлов. - Через минуту туннель закроется! Скорей!… Или все рухнет…
- Сдвигается! - воскликнул я с тревогой, видя, как конус стал медленно сокращаться. - Уже близко… Еще миг!
Мы едва успели пройти через горло туннеля, как оно стало меньше слухового окна и с мягким шорохом сомкнулось.
На полированной равнине нас встретил пронзительный ветер, дувший, к счастью, нам в спину. Неимоверный зной, которого я так боялся, смягчился, но зато стало душно и сыро. Это были первые признаки наступления цикла бурь и туманов.
Внезапно я обернулся и сердце сжалось: вдали показались черная точка. Вскоре эта точка превратилась в маленькую фигуру: кто-то гнался за нами.
- Петр Михайлович, за нами погоня! - сказал я академику.
Самойлов встрепенулся и, ни слова не говоря, перевел рычажок горизонтальной скорости в крайнее положение. Мы ускорили полет. Несколько минут фигурка не увеличивалась, но затем стала медленно догонять нас.
Мы неслись в сгустившихся сумерках над помрачневшими лесами Гриады, едва не задевая за кроны деревьев. Вскоре преследователь приблизился к нам настолько, что я смог рассмотреть его лицо. Это был красноглазый Люг! Как он сумел найти нас? И почему он один? Очевидно, он первым догадался, каким путем мы ушли, и, пока снаряжались погоня, бросился вдогонку за нами на свой страх и риск. Что ж, тем лучше для нас.
Люг что-то кричал и отчаянно жестикулировал, приказывая остановиться. Теперь нас разделяло расстояние около десяти метров.
- Вижу радиомаяк! - вдруг крикнул Петр Михайлович. - Тот самый, о котором ты говорил Джиргу.
Но Люг уже настигал нас. Ярость охватила меня. Я резко затормозил аппарат, так что Люг, поспешно перезаряжавший “раструб”, чуть не налетел на нас. В тот момент, когда познаватель поравнялся с нами, я схватил его за горло правой рукой. Лязгнули челюсти, и я услышал, как Люг захрипел. Я сжимал его горло все сильнее и сильнее. Через минуту все было кончено. Тогда я отцепил с груди мертвого Люга антигравитационный диск, и тело грианина камнем пошло вниз.
С трудом прикрепив на свою грудь аппарат Люга, я уравнял скорости обоих дисков.
Под нами уже ревел океан. Башня радиомаяка осталась справа. В сумерках ничего нельзя было рассмотреть. Вдруг в полукилометре к югу вспыхнуло три оранжевых огня. “Это Джирг”, - подумал я.
Вот наконец и судно. Регулируя скорость аппаратов, мы тихо опустились на палубу. K нам уже бежал Джирг.
- Что случилось, брат? - спросил он, испуганно разглядывая лежащего академика.
- Люг… - указал я на темное пятно, выступившее на виске Самойлова.
- Гравитационный удар, - тихо сказал Джирг. - Единственная надежда - Большой юго-западный остров…
Я молча помогал Джиргу надеть на Самойлова охлаждающий скафандр.
В эту ночь звезды мерцали тускло и слабо. Наступил цикл бурь и туманов. Ядро Галактики затянуло непроницаемой мглой. Утро встретило нас знойным влажным штилем, иногда прерываемым сильным шквалом. Солнце еле просвечивало сквозь мглу. Я вышел на палубу и столкнулся с Джиргом. Его лицо было так же хмуро, как и небо.
- Приближается ураган, - сказал он. - Я уже несколько раз видел большую бурю на Фиолетовом океане: начало всегда такое.
Я отер со лба пот. Через час духота усилилась, мертвый штиль продолжался. Небо стало медно-красным с фиолетовым оттенком. Вдруг зловещее зарево исчезло. Вскоре совсем стемнело.
Ураган налетел в два часа дня. Океан почернел и зарябил белыми барашками. Сперва это был просто очень свежий ветер, не набравший еще полной силы. Мачта электромагнитного приемника пронзительно гудела. Судно ускорило ход под напорам усилившегося ветра. Он дул непрерывно, затихая на миг перед новыми, все более яростными порывами. Нос корабля почти совсем скрылся под водой. По палубе заходили пенные волны, - гравитационные успокоители уже не могли справиться с разбушевавшейся стихией. Я не спускал глаз с радиобарометра, который продолжал падать.
- Центр урагана где-то к востоку от нас, - сообщил Джирг. - Мы идем прямо наперерез ему. Надо изменить курс. Жаль, что это судно не приспособлено для подводного плавания.
Корабль повернул и стремительно понесся на северо-запад сквозь мрак и бурю. Спустя некоторое время Джирг снова обратился ко мне: