Яновский был в отчаянии. Он во всем винил себя, считал себя виновным в том, что не обратил внимания на совет старца Германа. Он ясно помнил теперь предостережения монаха. И вот Ирина оставила его одного на свете с четырьмя малыми детьми. В таком тяжелом моральном состоянии Яновский обратился за помощью и утешением к религии. Он стал чаще посещать церковь, побывал во многих монастырях. Шли месяцы и годы, и Яновский все больше и больше времени проводил в посещениях монастырей и беседах со старцами. Он нанял гувернанток и возложил на них воспитание детей. У детей все было самое лучшее, что можно было найти в то время, кроме любви и ласки матери. Религиозный фанатизм Яновского заразил и его детей, и они с таким же рвением, как и их отец, аккуратно посещали все церковные службы в их маленькой деревенской церкви и часто сопровождали отца в его паломничествах по многочисленным монастырям.
С годами Яновский все больше и больше приходил к желанию покинуть этот грешный мир и поступить в монастырь. Наконец, когда дети подросли, его мечта исполнилась, и он принял постриг в Тихоновском монастыре, находившемся в Калужской губернии. Там он закончил свою жизнь простым, смиренным монахом.
Сын Яновского вскоре последовал примеру отца и тоже принял постриг в монастыре, где он позже умер под именем архимандрита Христофора. По такому же пути пошли и три дочери Ирины — они поступили в женский монастырь и приняли монашеский чин. Сын Баранова Антипатр тоже не выдержал петербургского климата и умер даже раньше Ирины, когда был еще гардемарином в Морском корпусе.
Со смертью обоих детей Баранова и принятием монашества внуком и внучками — генеалогическая ветвь Баранова и индейской «принцессы» Анны Григорьевны прекратилась.
3
Годы идут. Растет, ширится Новоархангельск и становится известным по всему миру. Это уже не селение землепроходцев, живущих в хибарках и готовых ежеминутно схватиться за оружие и отразить нападение индейцев. Административная деятельность столицы Русской Америки функционирует без перебоев, как хорошо смазанный механизм. Новая администрация регулярно сменяется. Уходит правитель, обычно капитан военно-морского флота, на его место приходит новый морской офицер. Естественно, что и отношения теперь между правителем и жителями чисто официальные. Правитель — это петербургский чиновник, вернее, «губернатор», присланный сюда не только для того, чтобы компания постоянно получала барыши от различных ветвей своего предприятия, но и для управления краем.
Чисто дружеские, товарищеские отношения между первыми ушкуйниками, сорванцами, бунтарями, приехавшими в Америку для того чтобы быть подальше от всякого рода властей, и их руководителем Барановым исчезли в далеком, полузабытом прошлом. Если Баранов раньше был «атаманом» этой вольницы, с буйством которой только он мог справляться, так как он был «свой», плотью и кровью родственный им, то теперь управление колонией велось на чисто бюрократических началах. Для того чтобы добраться до вершины этой бюрократической лестницы, какому-нибудь промышленному нужно было обращаться с просьбами к каждому чиновнику лестницы по очереди. Часто до самого правителя ему даже и не удавалось добраться.
Закончился срок монополии компании, и правление добивается утверждения продления привилегий на новый 20-летний срок, с правом дальнейшего возобновления. С утверждением нового устава, на пост правителя колонии назначаются только офицеры военно-морского флота и только в капитанском чине. Морское министерство теперь оказывает сильное влияние на ведение дел в Америке.
В одном отношении перевод администрации на новые начала был благоприятным. Большинство офицеров, назначаемых на пост правителя, оказались опытными, искусными администраторами, которые по своему положению скорее стремились проводить великодержавную политику Российской империи, чем следить за торговыми интересами Российско-Американской компании, из средств которой выдавалось им содержание.
В торговых делах правители разбирались плохо и часто полностью полагались на знания и опыт компанейских приказчиков. Результаты такого положения дел стали постепенно сказываться — жизнь в Новоархангельске становилась все более и более светской, порт ширился, торговал со всем миром, десятки торговых кораблей из всех стран стояли на причалах — а доходы катастрофически падали. Это, вероятно, было естественным положением. Петербург стремился закрепить край, превратить его в часть империи и в то же время пренебрегал интересами компании.