Но уже вскоре реформаторские планы правительства Александра I потерпели крах. Озлобленная реакция на них со стороны широких дворянских кругов вылилась и в критику министров Александра I. Сперанский был сослан, а председатель Государственного Совета стал в глазах дворянства одним из его единомышленников. Положение Румянцева осложнялось и его позицией по отношению к Франции. Вместе со Сперанским Румянцева начали обвинять в «измене и вражде отечеству», «глупости и неспособности» в политике и даже тайных связях с Наполеоном накануне его вторжения в Россию[14].
Все это предопределило постепенно отстранение Румянцева от государственных дел. Знаток внутриполитической жизни России тех лет, писатель-мемуарист Ф. Ф. Вигель вспоминал, что в последние два-три года своей службы канцлер «оставался в Петербурге без всякого значения, без всякой доверенности» со стороны императора[15]. В 1813 г., обращаясь к Александру I с просьбой об отставке от должности министра, канцлер отмечал, что «не лета и не болезнь из оной меня выводят, а необходимость, что продолжаю слыть государственным канцлером, когда отлучен пребываю от участия и сведения государственных дел»[16]. Увольнение со службы в 1814 г. с сохранением пожизненно звания государственного канцлера было уже запоздалой формальностью, позволившей, по мнению современников, «смело и благородно» выйти из «фальшивого положения», в котором Румянцев оказался по крайней мере двумя годами раньше.
Испытав благосклонность и опалу трех русских монархов, Румянцев мог теперь осуществить то, о чем мечтал еще в 1784 г.: «возвратиться в Петербург и окончить в уединении жизнь, не весьма счастливо начатую».
Карьера графа как государственного деятеля была закончена. Но к 60 годам жизни отставной канцлер сохранил еще немало сил и энергии. Сферу их применения он нашел в деле, далеко не обычном для русского вельможи начала XIX в. Со времени ухода в отставку Румянцев предстает перед нами в совершенно ином свете. Теперь его главной заботой становится организация и финансирование широких научных изысканий, сплочение усилий и знаний многих своих выдающихся современников на решение разнообразных научных проблем.
Интерес к наукам, в частности к истории, у Румянцева появился еще в юности. Но не только личными увлечениями можно объяснить постепенное оформление вокруг него группы ученых. Развертывание деятельности кружка совпало с важным периодом в общественной жизни России, особым подъемом науки и культуры, развитие которых в передовых кругах русского общества стало рассматриваться как одно из звеньев патриотизма. Программу на оставшиеся годы жизни и представление о своей роли в ее осуществлении Румянцев четко сформулировал в одном из писем к выдающемуся русскому мореплавателю и географу И. Ф. Крузенштерну: «Станем служить всеобщему просвещению, Вы своими пространными познаниями, а я горячим усердием среди такой эпохи, в которой бесстыдно проповедуют, что просвещение к благу народному не служит»[17].
Столь откровенное признание графа именно Крузенштерну не было случайным. Выдающийся русский мореплаватель и географ, он оказался одним из первых членов кружка. Выходец из небогатого эстонского дворянского рода, Крузенштерн ко времени знакомства с Румянцевым в 1802 г. был уже опытным мореплавателем, побывавшим во многих странах и неоднократно участвовавшим в морских сражениях. Отважный морской офицер с государственным складом ума, автор многочисленных торгово-экономических и географических проектов, он оказался с тех пор основным консультантом и помощником Румянцева в историко-географических исследованиях и собственно географических изысканиях.
Из членов кружка Крузенштерн был одним из самых близких Румянцеву исследователей. По рекомендации графа он становится вместе с Ю. Ф. Лисянским руководителем первого русского кругосветного плавания; по его же совету пишет ряд работ по истории мореплавания и географических открытий, в частности «Об островах, недавно открытых в Ледовитом океане», посвященную экспедиции М. М. Геденштрома и Я. Санникова. Отставка Румянцева лишила Крузенштерна самого энергичного покровителя, и в 1815 г. он также уходит в бессрочный отпуск. Живя в деревенском уединении под Ревелем, он занимается при поддержке Румянцева географическими исследованиями, одновременно принимая активное участие во многих предприятиях кружка. Одним из них стала организация плавания на бриге «Рюрик», построенном и снаряженном на средства Румянцева для кругосветной морской экспедиции, во главе которой стоял ученик Крузенштерна О. Е. Коцебу. Крузенштерн по предложению Румянцева составил для экспедиции инструкцию, в которой как одна из главных задач предусматривалось изучение северных полярных владений России, побережья Америки, а также ставилась попытка решить вопрос о существовании Берингова пролива, волновавший мореплавателей уже в течение нескольких столетий.
14
Архив кн. Воронцова. М., 1877, кн. XII, с. 158–159, 223;
16