ГЛАВА I
СУД ЧЕСТИ
…Вы горьку казнь себе изменой заслужили…
На рассвете ненастного январского дня 1714 года командиры линейных кораблей были призваны на кригсрехт[1] в мазанковую башню Адмиралтейства.
На середине подобного кают-компании зала, за длинным столом, накрытым зеленым сукном, глубоко уйдя в кресло, восседал тучный белобрысый моряк, опоясанный голубой лентой. Алмазы на его орденах и шпаге отливали пламенем свечей. То был герой штурма Выборга, генерал-адмирал флота, царев шурин и сват Федор Матвеевич Апраксин. Прищуренные глаза генерал-адмирала зорко глядели из-под косматых бровей на дверь, откуда кланяясь, входили озябшие командиры. Слева от Апраксина, уткнув подбородок в кружевные обшлага, дремал размякший после ночного кутежа капитан-командор Александр Ментиков. Рядом с ним, пытаясь придать добродушному лицу выражение строгости, чинно сидел безупречный — от буклей напудренного парика до кончиков ботфорт — капитан-лейтенант Витус Беринг, старший офицер флагманского корабля «Рига». Невдалеке от Беринга, почесывая концом гусиного пера щеку, примостился старый адмиралтейский канцелярист Гаврпло Семенов. Кресло оправа от Апраксина пустовало.
Командиры, отвесив поклоны генерал-адмиралу, расселись на лавках под зеркалами, закадили глиняными трубками-носогрейками и, ожидая открытия кригсрехта, чаще, чем следовало, посматривали в противоположную сторону зала, где у окна стоял высокий плотный человек, в мундире гвардейского офицера, без всяких отличий. Лицо человека было неясно в сумраке неосвещенной части зала, но тень на стене за столом повторяла конвульсивную дрожь кудрявой головы. По ней и по исполинской фигуре моряки угадали царя или, как ему было угодно именовать себя в стенах Адмиралтейства и на кораблях, шаутбенахта[2] Петра Алексеевича Михайлова.
Близилось зимнее невское утро. Часы на вышке мазанковой башни прозвонили пять раз.
Едва замер отзвук последнего протяжного удара, Апраксин, выйдя из-за стола, направился к угловому окну.
— Призванные господа командиры налицо, — тихо доложил он. — Не пора ли кригсрехт держать нам?
Петр, поворотясь к нему, сказал, растягивая слова:
— Вспомнил я, что покойный Федор Алексеевич[3] пред кончиной своей завещал. Наше Российское государство пред многими иными землями преизобилует и людьми способными, которые доныне втуне пребывают. Своих птенцов плодить надобно неустанно, дабы не кланяться вековечно тем ярыжкам заморским. Поручаю исполнение сего тебе, сваток. Вторую навигацкую школу на манер московской учредить на Неве, учить детей в классах математическим искусствам всяким, географии, знанию членов корабельного гола[4] и такелажа…
Приметя движение у двери, Петр оборвал разговор. Его круглое лицо сделалось скучным и злым, верхняя губа оттопырилась, выпятив короткие усики.
Он быстро шагнул к столу, куда приближались окруженные гвардейской стражей трое подсудимых: впереди, сурово глядя перед собой, шел высокий, чуть пониже Петра, вице-адмирал Корнелий Крюйс; следом сутулый и длиннорукий капитан-командор Вейбрант Шелтинг, с виноватой улыбкой озирающий моряков; последним, теребя рыжие бакенбарды, третий флагман флота, плешивый и надменный Авраам Рейс.
Стража подвела их к столу. Говор в зале прекратился. Минуту, пока Петр и Апраксин занимали места, длилось молчание.
— Изволь вычесть, Гаврило Семенов, об том, что учинено на прошлых кригсрехтах, — распорядился генерал-адмирал.
Канцелярист, вскочив, принялся читать протоколы тридцати девяти заседаний чрезвычайного суда над тремя флагманами.
Дело было конфузное. Полугодом ранее эскадра из восьми вымпелов, следуя от Кронштадта к Ревелю под флагом вице-адмирала Крюйса, обнаружила на траверзе острова Гогланд три неприятельских корабля. Шведы, завидя русских, повернули вспять. По сигналу Крюйса эскадра пустилась в погоню. Вблизи Гельсингфорса, когда противник находился на расстоянии пушечного выстрела, флагманский корабль «Рига» сел на камень. Та же участь постигла «Выборг», шедший под командованием Шелтинга, и «Эсперанс». Старшим на эскадре остался капитан-командор Рейс. Шведы были в его руках, стоило только взять их корабли на абордаж.
Однако Рейс прекратил преследование, а Крюйс и Шелтинг не отменили его приказа. Шведы, не теряя времени, сломя голову улепетнули в лабиринт шхер. Конфузил завершилась гибелью «Выборга» на каменьях: пятидесятипушечный корабль пришлось разоружить и сжечь. Петр, узнав обо всем, собрался было вздернуть флагманов под рею, но был удержан рассудительным Апраксиным. Генерал-адмирал упросил отложить расправу до закрытия летней кампании на Балтике. Так и порешили.
1
Военный суд; на разговорном языке того времени кригсрехт, по чьему приговору предавали казни людей, повинных в преступлении против чести флота.