Внешность капитан-командора соответствовала перенесенным испытаниям.
Обок с Чириковым сидел, подперев ладонями седую голову, глубокий старик, согбенный жестокими ударами судьбы, полный усталой покорности. Беринг выглядел старше семидесятилетнего Эзельберга.
— Иван Иванович… — Астрономии профессор покровительственно притронулся к плечу капитан-командора. — Облыжность господина адъюнкта доведу до Академии членов с первой оказией.
Беринг равнодушно поблагодарил.
— Надлежит исполнить долг наш, — вяло сказал он и, достав инструкцию Адмиралтейств-Коллегии, зачитал ее вслух.
— … Итти для обыскания американских берегов, дабы они всеконечно известны были… На оных побывать и разведать подлинно, какие на них народы и как то место называют, и подлинно ль те берега американския… Следовать подле них, сколько время и возможность допустит, по своему рассмотрению, дабы к камчатским берегам могли по тамошнему климату возвратиться…
Моряки напряженно слушали.
— Куда направить предстоящее плавание для открытия предполагаемых за Камчаткою земель? — вопрошал Беринг. — Каков курс избрать, господин капитан, господин профессор, господа офицеры и штурманы? Не на восток ли, где в прошлую экспедицию искан загадочный материк? И ежели на восток, то каким румбом?
— Резон основательный, — тотчас заговорил Чириков. — Мехиканская провинция проведана гишпанцами и далее пятидесятая градуса к югу спускаться ради одного уведомления об Америке не к чему. Також дальше шестьдесят пятаго градуса подниматься к северу. Тамо обследует лейтенант Дмитрий Лаптев, коему назначено обогнуть Чукотский нос из устья Лены. Посему резоном полагаю плыть на восток в пределах сих пятнадцати градусов.
Чихачев присоединился к нему.
— Утверждаясь на признаках, примеченных вами, господин командующий, в первой экспедиции, именно: что сосновыя и другая деревья, который на Камчатке не растут, восточным ветром к берегам камчатским приносит; что некоторый птицы ежегодно в свое время с восточной стороны прилетают и, пробывши несколько месяцев на камчатских берегах, в свое время назад улетают, должно проложить курс на восток.
— Андреян Петрович! — Капитан-командор предоставил слово Эзельбергу. — Как полагать изволишь?
Старый штурман, собираясь с мыслями, похмыкал, покрякал, но высказаться не успел.
Вскочил, потрясая свернутой в трубку картой, астрономии профессор:
— Господа мореплаватели! На копии сей, снятой братом моим Жозефом Делилем, Санкт-Питербурхской академии членом и географом, с подлинной карты брата моего Гильома Делиля, перваго географа короля французов, — он развернул ее, — в недальнем расстоянии от берегов камчатских на полдень нанесена земля, виденная дон Жуаном де Гамою на востоке от земли Компании, голландским кораблем «Кастрикумом» найденной, об чем доподлинно ведомо господину командующему.
Офицеры навострили уши. Парижанин намекал на интригующую моряков тайну. Однажды, беседуя с земляком Шпанбергом, капитан-командор обмолвился, что держал в своих руках корабельный журнал голландского брига «Кастрикум» с подробным описанием земель Штатов, Компании и Жуана де Гамы, о чьих несметных богатствах распространялись самые фантастические версии. Шпанберг истолковал его слова, как признание; среди моряков разнесся слух, что у капитан-командора хранится купленный за большие деньги журнал «Кастрикума» с указанием пути к таинственным тихоокеанским островам.
Беринг не пошевелился, и Делиль продолжал:
— Сожаления достойно, что не можно мне было сыскать о сей земле иных известий, кроме что на ландкарте показано. Того ради я потому, яко положил, тако и расстояние обретенной де Гамою земли, применяясь к Камчатке, подлинно определить мог. Лежит она в параллели промеж сорок пятым и сорок седьмым градусами, куда прежде протчих курсов итти соблаговолите, уповаю[82].