Беринг откинулся на них и, стоя по щиколотки в осыпающейся с ног земле, обвел прощальным взором стан смерти.
Вдоль изогнутой отмели, разделяя ее и отлогий склон предгорья, желтели кресты над шестнадцатью холмиками; возле них зияла разверстой пастью могила, выдолбленная в мерзлой земле намедни, когда лекарь сообщил, что ноги капитан-командора поражены антоновым огнем. Вершины далеких гор и террасы прибрежных скал были убраны выпавшим за ночь снегом. Среди пены бурунов высился могильным курганом увенчанный крестом мачты и реи корпус «Святого апостола Петра», выброшенный последним штормом на отмель; за останками пакетбота яро метался между материками студеный океан. Где-то в его просторах, за горизонтом, мерещилась Берингу так и не обретенная земля дона Жуана де Гамы.
Угасающий взгляд капитан-командора безучастно скользнул по удрученным лицам спутников и задержался на поникшем Стеллере.
— Господин адъюнкт, — позвал старик. — Ежеличем обидел, премного прошу простить грехи мои.
Угрюмый Стеллер подошел к ложу. Обиды, причиненные командующим, не забывались. Самая тяжкая была нанесена в день стоянки у острова Каяк близ Америки; настроенный против адъюнкта за его злоречивость, Беринг в первую минуту запретил ему съезжать на берег для научных наблюдений, а впоследствии бесцеремонно прервал их, пригрозив покинуть натуралиста на произвол судьбы, если тот замешкается на острове.
— Иван Иванович, — чистосердечно сказал Стеллер. — Обида нанесена не мне. От тех ваших запрещений потерпела наука; ведь за краткостью пребывания на оной суше природа американская и образ жизни тамошних обитателей узнаны мной недостаточно. О том печалюсь, что побывали мы в Америке токмо ради известия и чтоб привезть американской воды в Азию.
Адьюнкт заметил покорно страдальческое выражение устремленных на него мутных глаз умирающего и, охваченный жалостью, спохватился.
— Обиды ж моей нет на вас, Иван Иванович.
Он осторожно притронулся к пухлой руке Беринга и, цепенея, почувствовал податливое, как тесто, рыхлое тело.
— Академия Наук и Сенат, — поспешил он смягчить свою резкость, — рассудят, что нами под вашим смотрением немало сделано: островы разные близ Америки сысканы, коих богатство изрядную прибыль государству принесть могут. О чем и репортовать не преминете в скором времени.
Похожая на гримасу улыбка проползла по лиловым губам капитан-командора. Он не принял милостыни.
— В скорое время, — чуть слышно обронил старик, — мне репортовать надлежит господу богу за грехи мои и погибель напрасную экопедичных служителей…
Голос его пресекся. Смертная мука прозвучала в последних словах. Задыхаясь, он зашептал склонившимся над изголовьем офицерам:
— В Сенат и Адмиралтейц-Коллегию репортовать поручаю равноправному товарищу моему в делах экспедичных, господину капитану Чирикову, коль довелось ему в благополучии прибыть в камчатскую гавань… Для того, Софрон Федорович с господином лейтенантом, представьте Алексею Ильичу донесение о вояже и бедствиях наших… Как возвратятся посланныя для узнания и ежели сия суша не Камчатка, в чем не имею сомнений, то не терять дней, а построив из досок корабля гукор[101], плыть в нем к гавани, нареченной именем святых апостол Петра и Павла…
— Софрон Федорович… — Вахтенный матрос потянул мастера за кушак. — На круче людей примечаю.
Хитров обернулся. С крутой скалы на отмель спускались два человека: один на голову ниже другого.
— Михайла с Тимохою! — оглушительно рявкнул боцманмат, признав матросов, ушедших на разведку в горн.
Служители загалдели.
— Иван Иванович… — Мастер нагнулся над ложем. — Посланныя для узнания возвратились.
Беринг одобрительно моргнул.
— Зовите, не мешкая.
Хитров рысцой пустился к скалам. За ним скопом двинулись снедаемые нетерпением служители.
— Братцы!.. Любезныя мои!.. — еще издали, часто дыша, на ходу приговаривал обросший рыжими кудрями Тимофей Анчегов. — Довелось свидеться!.. Земной поклон…
— Успеешь, Тимоха, отбить. — Отощавший Михайла Неводчиков отстранил спутника и вытянулся перед Хитровым. — Дозвольте репорт чинить, благородный господин Софрон Федорович… Исканиями нашими за седьмицу определено: сия суша не матерой берег, но остров. Места безлюдны, зверь непуган, несчетен, с гор кругом суши море-окиан простирается необозримый и несть ему конца-краю… Сбить бы нам лодию из корабельнаго кузова да плыть, поспешая, пока силы есть, в брегам камчатским…