Коляска Из Полуночи, быль
Спитак рухнул в полночь… Левон Агонян собирался утром побриться и, взяв колясочку с полугодовалым Ариком и красавицей женой Нарине празднично прошествовать в центральный универмаг, где картинно купить ей кольцо…
Ведь завтра должно было исполниться ровно три года их совместной супружеской жизни. Но завтра не наступило… И Арик не проснулся и даже не закричал… И Нарена не охнула во сне, поздно уснув после домашних хлопот и грудного кормления малыша…
Левона спасла его дворническая предупредительность… Он всегда предупреждал всяческие поблажки к себе и решительно шел во мрак подчищать мусорные бачки в почти уютном по своему каменном сарайчике перед домом, где он даже пристроил коляску сынишки, поскольку в однокомнатной служебной хрущебке места было ей не сыскать….
Дом, как, впрочем, и весь квартал упал у него на глазах. Вернее сказать, сложился в неведомые спитакским мальчишкам ребристые трансформеры, перемолов собой жителей от стара до мала… Спаслись немногие… С Москвы прислали полковые палатки, а вот души запасной никто Левону прислать не сумел.
Он ещё неделю бродил в бригаде общественной дружины расчищать то место, где прежде стоял дом. Но по иронии судьбы горько-злосчастной, в доме его оказался строительные дефект, каких потом обнаружилось множество.
Но вот только это дефект и оказался для его семьи роковым. Дом будто качнуло всем весом разрушения на его крохотную служебную квартирку на первом этаже, и она приняла на себя вес двух отколовшихся секций – парадных, как приняла бы на себя вес всего дрессированного слона одна лишь пятая точка…
У Левона осталась драная телогрейка, ватные служебные брюки, справка выданная на третий день после землетрясения и кое-как удостоверявшую его личность и… стандартная советская коляска на огромных колесах, в которую он как мог собрал всё, что могло бы напоминать ему о сыне и ничего о жене… Для него Нарине просто в ту ночь уехала к матери да так и задержалась там навсегда… А вот Арик… Он остался и настоятельно напоминал о себе Леону игрушками…
Это были куклы из чехословацкого прорезиненного пластика…. Их незадолго до землетрясения по прямым поставкам из Броно завезли минуя всяческие Мински и Киевы, Ленинграды и Заполярье… Нет, там тоже жили, конечно, люди со своими Ариками, но таких игрушек им не прислали… А вот Арику повезло… Вот только эти маленькие проказники…
Арик оторвал папе Гурвенику ноги, а его сынишке Гурвинику – голову… А может быть и нет… Но только ноги Гурвеника и голова от Гурвиника и него и остались… И Арик впервые заплакал… Ему было жалко этих ни в чём не повинных чехословацких пришельцев… И тогда Левон поклялся своему малышу, что непременно отыщет все прочие части этой милейшей парочки и тут же возвратит обоих мульперсонажей Арику… И с тех пор Арик больше не плакал…
От каждого разрушенного дома оставшиеся в живых несли горсти земли на общий братский курган. Левон принес два целлофановых кулечка. Он что-то долго шептал и просыпал землю с кульков сперва сквозь пальцы ладоней, оставляя щепотки в бугристом натруженном ковшике правой руки, а затем уже, переворачивая попеременно ладонь, передавал землю земле, прах праху, боль боли…
Более месяца он бродил по пустырю, которым прежде был город и вдруг стал понимать, что все человеческие пространства – уютные и не очень –придумывают для себя сами люди, а Бог – он только позволяет им – людям – играться в эти крохотные смешные пространства, которые тут же отбирает у них, как только ни – люди – заигрываются столь нелепые игры свои…
Теперь он ходил по огромному городку полковых палаток и там наблюдал, что упавшие стены города ничего людей так и не научили, что уже в полковых палатках они снова занавешивали простынями и одеялами какие-то несносные пространства и там рыдали – каждый о своих погибших, почти всегда в одиночку. А потом наступало очередное зимнее утро и все шли разгребать завалы…
Вот только Левон шел не один. При нем всегда была детская колясочка Арика, в которой уже покоилось несколько ручек и ножек, туловищ и головок от различных куколок, которых он по вечерам раскладывал в своем крохотном заодеялье…
Военные психологи были на высоте… Они присмотрелись к нему и однажды он стал обнаруживать по уже накатанному пути недостающие части не вообще кукол и куколок всех разных сортов, а именно небольшие фрагменты от Бурвеника и Бурвинека… Вскоре он собрал, и как мог склеил советским прочным клеем БФ обе куколки и положил их прямо у подножия насыпанного кургана…
После этого он стал собранно апатичным как все, и как все получил полноценный советский паспорт и право убраться восвояси от непереносимого горя… Получил и дорожные… Деньги были выданы небольшие, но на поезд хватило бы да по проездным документам – хоть бы и до крайней точки страны…
Паспорт и сопроводительные документы он спрятал в нагрудный карман и подобно Сизифу покатил перед собой коляску своего так и не проснувшегося в полночь Арика в неведомую новую жизнь…