Учеба оказалась делом трудным, а Сег — никуда не годным учителем. Рассказывал непонятно, чуть что, злился, а главным учебным пособием полагал прут.
В темной комнатке при храме, при свете коптящей масляной лампы, от которой было больше теней, чем света, Димир разбирал выцветшие руны одной из двух имеющихся у Сега книг, заплесневелых и изъеденных мышами. Руны кое-как складывались в слова, но получившиеся слова ни за что не хотели складываться во что-то осмысленное. Одетый в серую заплатанную мантию из колючей овечьей шерсти, невыспавшийся после ночных разговоров с духами, позевывающий Сег ходил по храму, слушая ответы учеников. Иногда во время чтения он неожиданно и метко хлестал отвечающеего по рукам прутом от священного дерева хэш, под которым отдыхают души предков. Нечего, мол, грязными пальцами по строчкам возить и портить драгоценную книгу. А иногда и вовсе раздраженно отбирал текст и со словами: «Хватит бубнить!» передавал его другому. Большинство ребят занимались в храме уже давно, и, хотя особыми способностями никто не блистал, все равно они знали урок лучше Димира.
Приключения Димира в лесу позабылись, и от соучеников частенько доставались щелбаны и пинки, хоть и шуточные, но чувствительные. Димир вечерами бывало, точил слезы в подушку, но был упорен. На мокром песке на берегу реки, на досках грязным пальцем, на влажной глине он выводил запомнившиеся руны и пытался составлять из них слова и простые фразы.
Отец, увидев эти его мучения, сшил из бересты тетрадку, настоял из сажи чернил, а из пористого, легко впитывающего влагу тростника выточил несколько пишущих палочек. Дело пошло легче, и к концу осени Сег, к зависти всех учеников, отметил успехи Димира и начал заниматься с ним отдельно.
Годы учебы пролетели без особенных происшествий. Все одно и то же: летом покос, огород, по-мощь отцу, Янельке, а более всего — Сегу в храме. Димир полюбил уходить с Сегом далеко-далеко от села собирать волшебные травы. По дороге жрец всегда что-нибудь рассказывал, интересное или полезное, а иногда — волшебную историю. А то еще, раздобрившись, показывал, как творить какое-нибудь маленькое волшебство. Димир подрос, почти нагнав в росте отца, стал очень сильным, гораздо сильнее сверстников. Он думал, что это из-за колдовских отваров, которыми его пичкал Сег. Односельчане уверились, что быть Димиру помощником Сега, а впоследствии, быть может, и жрецом. Терхо гордился сыном, даже Янелька вроде была рада, но Димир хмурился: не о том ему мечталось.
Подумаешь, жрец: молись все время да кланяйся богам, да вставай до рассвета по праздникам, да ночи напролет проси богов за тех, кому самому помолиться лень. Вместо того, чтобы отдыхать на мягкой перине, бей в священный барабан и пляши вокруг храма. Волшебные травы почти все ужасно вонючие, от них у него голова кружится. Собирать их трудно, правила сбора очень сложные, когда собирать, где, все надо помнить. Димир знал, что волшебникам тоже без трав никуда, но у них дело того стоит. А тут… С Сегом гулять по горам и лесам за травами под волшебные истории — одно, а когда придется обо всем заботиться самому — совсем другое. Маски с амулетами тяжеленные. Да еще все недовольны, плохо, мол, тебя боги слышат, недостоин, мол. И на дары в храм жадятся. Во время учебы Димир вдоволь насмотрелся на жизнь Сега.
Нет. Он, Димир, не хочет все время молиться богам, не хочет выпрашивать у односельчан пожертвования для храма. Он хочет, чтобы его боялись, чтобы никто больше не посмел причинить ему зло, как Янелька. Он хочет наказать вредного заику Парму, который завидует ему и от зависти все время дразнится. Хочет, чтобы Парма стоял перед ним на коленях и молил о пощаде. Он хочет, чтобы ему кланялись и просили о милости. Он хочет никогда никого и ничего не бояться. Но как этого добиться?! Дар! Нужен Дар, и все тут. И Димир начал выспрашивать Сега.
Сег долго рассказывал о волшебниках, много и непонятно. Мальчик понял только, что старый жрец относится к ним скорее неодобрительно. Дар старый жрец считал вещью полезной, которая никому не помешает, и жрецу тоже, но, в общем-то, необязательной. У него самого Дар был, но маленький. Поэтому из Сега получился бы очень слабый волшебник, так, колдунишка. Тогда Сег решил стать жрецом. В молодости горевал, не хотел такой доли, но выбора особенного не было. Теперь же очень доволен.