Кабинет, оформленный в золотистых тонах, обставленный драгоценной мебелью из редкого дерева орш с золотисто-перламутровой древесиной с шелковым ковром из Ратианы на полу и с янтарными медальонами на зеркальных стенах, был очень красив, но Аннеке как-то не почувствовала себя вознагражденной. Ритуал, давно изученный во всех тонкостях и всем надоевший, много времени не занял, королева уже утратила интерес к своей затее, и отпустила знахарку довольно скоро.
К счастью, у Тода и Мышонка Терента хватило ума подождать ее за углом коридора так, чтобы охранники не видели, и было кому тащить назад сундук. Нагути-ко уже спала. Перед тем, как улечься самой, Аннеке заглянула к ней в комнату и увидела на кровати плотный кокон из одеял и простынь, откуда наружу выглядывал лишь рыжий локон. Подруга всегда плотно заворачивалась с головой в одеяло. Аннеке улыбнулась: Нагути-ко легко, как ребенок, приходила в отчаяние, рыдала от любой неприятнос-ти, но так же легко успокаивалась и никогда не ждала и не обсуждала будущие возможные несчастья. Беря с нее пример, и не ломая более голову над тем, что же стряслось сегодня вечером, Аннеке произнесла детское заклинание, чтобы богиня ночи, тьмы и сна Ню просветила ее, и устроилась в постели поудобнее, оставив свечу зажженной и глядя в маленькое пламя, пока оно не превратилось в языки костра. Аннеке, уже понимая, что спит и видит сон, все подбрасывала и подбрасывала в огонь разбросанные вокруг кости людей и животных, которые, оказавшись в костре, становились сухими ветками и весело вспыхивали. Чтобы не смотреть на кости, вид которых пугал ее, знахарка устремила взгляд в пламя. На тех, кто сидел рядом с ней, тоже смотреть почему-то не хотелось.
— Посмотри на меня, — шепнул женский голос.
— Нет, сначала посмотри на меня, — отозвался мужской голос.
Тихо, невнятно заговорили все сидящие у костра. Голоса были знакомыми, такими знакомыми…
— Так вот мы из века в век сидим и смотрим в огонь…
— Сидим и греемся у огня, вместе, рядом…
— Потом кто-нибудь из нас встает и уходит во тьму…
— Но он всегда возвращается…
— Всегда, всегда возвращается…
— Огонь один, а кругом тьма…
— Мы возвращаемся к огню, здесь больше негде согреться…
— Посмотри на меня…
— Нет, на меня…
Голоса шептали, звали, уговаривали, такие знакомые голоса. Аннеке не хотела узнавать, не хотела смотреть и не отрывала взгляда от пламени… А потом оказалось, что это не костер в ночи, а лучик солнца, пробравшийся в щель ставня, а голоса принадлежат Тоду и Мартии:
— Смотри у меня, Тод, только попробуй схватить булочку! Вот хозяйки позавтракают, тогда…
— Булочку для меня пожалела испечь! Придется за это расплачиваться!
— Вот я тебя! — раздался хлесткий удар полотенца (видно, досталось спине Тода), грохот опрокинутой посуды и возмущенные вопли.
Подавая волшебницам утренний кофе с булочками, Мартия напустила на себя ужасно загадочный вид. Откусив сразу полбулочки и отпив кофе, Нагути-ко заявила сердито:
— Давай, Мартия, рассказывай, что случилось. Опять что-то разбила?
— Ну когда я чего била?
— Как же, а вазочку со стеклянными розами третьего дня?
— Это не я, это ваши… как их… магические животные, тьфу, погань! Вот! И не надо бедную девушку ругать ни за что ни про что!
— Тогда в чем дело? Почему у тебя так глаза блестят?
— Ага, не знаете, и ваш Пушистик вам вчера не рассказал! Что бы вы делали без верной Мартии?! Начнись сейчас потоп, и то знать не будете!
— Ну ладно, ладно, рассказывай!
— Вчерась, аккурат в полночь, господин Зарутих злокозненного колдуна поймал, ну прям когда тот черную волшбу творил, колдовскую куклу из воска слепил и иголками тыкал, а волосы кукле приделал королевские, и имя на куклиной груди накарябал тоже королевское!
Нагути-ко вяло помешала ложечкой недопитое кофе.
— Ну, ты и смешная, Мартия!
— И чем же это я смешная?