А они с брательником будут забегать к госпоже, вдруг чем услужить… Они в Ахте всех знают, все ходы и выходы!
Прямо сейчас и надо идти, чего ждать-то? Пока в трактире все комнаты свободные разберут? Вона сколько народу на ярмарку привалило! А уж огороднику он скажет про Аннеке, чтоб не беспокоился, а потом его к ней проводит, спросить только не забыть, не надо ль и ему комнату…
Мальчик посвистал по-особенному, и к телеге тут же подбежал другой мальчишка, похожий на него, тоже в обносках. Аннеке подхватила свой мешок, и паренек, представившийся Мышонком Терентом, шустро повлек ее к пролому в стене. Он шел так быстро, что девушка едва за ним поспевала, и на ходу неумолчно болтал про свою девчонку, как он женится на ней, вот только поднакопит деньжат и ухайдакает какого-нибудь забредшего в их края дракона, чтобы папанька ее морду не воротил. Стражники?.. А стражникам что? Стражникам плевать. С него да с Аннеке много денег не возьмешь, а ловить — ноги трудить, да и не поймаешь, а время уйдет.
Перебравшись через пролом в город, Аннеке даже остановилась, пораженная роскошным видом домов, самое меньшее в два этажа. Дом старосты, самый богатый в деревне, здесь, пожалуй, сошел бы за сарай. У стены играли дети, немного, как водится, чумазые, но одетые, по мнению Аннеке, неразумно нарядно. Дети кричали хором:
— Ахи бахи хоуз, аки баки коуз!!! — и разбегались в разные стороны, один ловил.
Аннеке с удивлением расслышала в детской считалочке неслабое, хотя искаженное почти до неузнаваемости заклинание перехода. Не следовало удивляться, если время то времени кто-то из детей бесследно исчезал. Она хотела остановиться и проследить за игрой, но провожатый потащил ее дальше.
Узкие кривые не мощеные улицы, вначале с ямами, наскоро засыпанными первым подвернувшимся под руку мусором, постепенно, ближе к центру города, распрямлялись, ширились и покрывались досками, потом битым камнем, а потом и отесанными известняковыми плитами. Дома на окраине, показавшиеся Аннеке такими красивыми и богатыми, терялись в сравнении с домами, возведенными здесь. Колонны, лестницы с фигурными перилами, мраморная облицовка и даже изваяния людей и животных, выглядевшие как живые!
Мальчик, покружив Аннеке по улицам и переулкам, вывел ее к не самому большому и красивому, но очень добротному дому в три этажа со стеклянными окнами, составленными из разноцветных донышек бутылок, обрамленных в свинцовые переплеты. Над входом висела самая настоящая картина, писаная на доске масляными красками и изображавшая кипящую на огне кастрюлю, из которой выглядывал веселый и бодрый, в ярких зеленых перьях петух, приподняв одним крылом крышку, а другим как бы приветствуя входящих. Аннеке хихикнула про себя, подумав, что художник был явно не знаком с азами кулинарии.
Провожатый толкнул дверь, толстую и необычайно крепкую, явно способную выдержать все превратности трактирно-гостевого ремесла, и невероятно скрипевшую. Возможно, хозяин из экономии использовал скрип вместо дверного колокольчика и поэтому нарочно не смазывал петли.
Он уже спешил навстречу посетителям. Это был крупный толстяк с распаренным красным добродушным лицом, лет пятидесяти, рано облысевший, в мешковатой одежде, кое-где запачканной жиром и соусом, в фартуке, с полотенцем, которым он на ходу вытирал большие красные руки. Из-под закатанных рукавов и расстегнутого ворота виднелись многочисленные старые шрамы, из чего Аннеке решила, что трактирщик раньше был воином. Выглядел хозяин человеком бывалым, даже если бы спрятал шрамы, а добродушие его казалось каким-то насквозь практичным и имело четко определенные границы. Быть может, поэтому заведение смотрелось таким мирным и процветающим.
Мышонок Терент, едва завидев хозяина, громогласно завопил фальцетом:
— Привет, старина Бауглок! Как жизнь? Небось, кучу денежек вытряс из постояльцев? Обдираешь их, как липку? Как жена и детки? Твоего старшего сынка приняли наконец в шайку, куда он всегда так хотел? Никто больше в твоем трактире не отравился? А тот несчастный жив? Вот и хорошо! Везет же тебе в жизни, Бауглок! Да будут и дальше боги благосклонны ко всем нам!
Аннеке вся напряглась, ожидая, что хозяин сейчас кликнет помощников, и их с Мышонком выкинут отсюда с треском, но немногочисленные посетители, кучковавшиеся около огромной бочки с краном в углу большой трапезной, только громко заржали, а Бауглок издал нечто среднее между ворчанием и смехом, похлопал Терента по щуплому плечу так, что тот едва устоял на ногах, потом поклонился Аннеке: