Обычно маловыразительный голос-шелест Пушка сейчас прозвучал как шипение. Аннеке хотела было объяснить, что понятия не имеет, что можно тут сделать, разве что украсть эти знаки связи, но где их прячут? Но Пушок со словами «Скачите скорее» уже исчез. Терент принялся нахлестывать страдалицу-лошадку, та с обиженным ржанием бегом поволокла повозку, стукая ее обо все попадающиеся углы и наезжая на все торчащие из мостовой булыжники. Пушок появился снова лишь тогда, когда они уже подъезжали к пролому в городской стене, и гордо объявил:
— Все в порядке!
— Ты принес?
— Я все хорошо сделал, никто не сумеет теперь причинить вам вред! И никто не пострадал…
Аннеке показалось, что в шепоте Пушка проскальзывает какое-то смущение, но не успела допытаться, в чем тут дело, как повозка дернулась и с сухим треском остановилась.
— Застряли! — объявил Терент. — Выгружайтесь и помогайте толкать!
От Пушка и Нагути-ко толку было мало, так что напрячься пришлось Теренту и Аннеке. Они толкали повозку сзади, рискуя поломать ее об обломки стены, понукая лошадь и каждую минуту опасаясь появления стражников. Когда коляску удалось, наконец, протолкнуть в пролом, забил набат, забухали сапогами стражники, но, к удивлению беглецов, даже не глянули в их сторону, а побежали куда-то к центру города, по направлению к площади ратуши. Небо над Ахтом осветилось заревом. Аннеке вопросительно глянула на Пушка, тот лишь пожал плечами. Его подобие людям становилось все более полным даже в мелких деталях поведения.
— Я не мог знать, у кого из Старших хранится то, нужное… Сам я могу проходить сквозь стены, но предметы следом не протаскиваются… Огонь загорался только в ритуальных комнатах, и все успели выскочить из домов. У нас ведь мало времени, и мне не придумалось что-нибудь более хитрое.
— Ну, теперь в Ахт лучше вообще никогда не возвращаться! А также неплохо было бы изменить облик и имена. Не послали бы погоню. Да и везде у волшебников Ахта могут оказаться друзья и родственники.
Терент выглядел испуганным, Пушок — смущенным, и Аннеке решила их ободрить:
— В крайнем случае, мы сможем спрятаться от преследования в том мире, откуда родом Пушок. Мы пробудем там несколько дней, это безопасно, а здесь пройдут десятки лет, о нас все забудут. Но так мы поступим лишь в крайнем случае. А сейчас быстрее в путь. Не стоит торчать тут, на виду, возле стены.
Мышонок вновь хлестнул многострадальную лошадку, а Аннеке оглянулась назад. Город был освещен заревом множества пожаров. Видимо, пламя с домов волшебников перекинулось на дома горожан, стоящие впритык, как было принято в городе из-за тесноты в черте городских стен. Лучше было и не оглядываться.
Нагути-ко нисколько не прореагировала на случившиеся в начале пути трагические события: так и сидела, сжавшись в углу повозки, не издавая ни звука. По ее лицу из широко открытых невидящих глаз непрерывно текли слезы. Аннеке несколько раз позвала ее, потрясла за руку, но девушка не отвечала. Пушок казался подавленным. По туманному лицу трудно было угадать настроение, но Аннеке всегда, и чем дальше, тем больше умела понимать его чувства.
— Неудачный сегодня день, — сказал он, — Все не так. Я слышал разговор Лиора с его породителем, отцом — так правильно? — Его отец, он… ну, делает все, что велит Старшая. Старшая сказала, что ты лишняя, тебе надо уйти, мол, и так знахарок в Ахте полно, а если еще и из окрестных деревень повалят, то получится на одну знахарку один клиент. А Лиор пожалел, что Нагути-ко вместе с тобой… А его отец… сказал, что невестки-чужеземки ему тоже в доме не нужно… И что он подарит Лиору какую-то вещь, я понял, что очень хорошую.
Нагути-ко зарыдала в голос.
— Он сказал только, что ему жаль… Только жаль… Придумал все это… уговорил… не предупредил…
Аннеке обняла подругу, прижала ее голову к своей груди.
— Не плачь. Он хотя бы сказал, что ему жаль… Ему было жаль, просто от него ничего не зависело… Все равно придумали бы какой-нибудь способ избавиться от нас, а так он еще что-нибудь получит, если уж нельзя получить тебя. Все равно пришлось бы уехать. Наверное, в Ахте действительно слишком много магов, вот мы и начали грызть друг друга. А где Пауседета? Она не пострадает?
— Она осталась охранять дом. И хочет сделать так, чтобы я со временем могла вернуться. Она может: у нее множество знакомых, и ее не дадут в обиду. Да и кому нужно, ведь Пауседету все считают просто служанкой!
Нагути-ко всхлипывала в объятиях Аннеке, а Аннеке вспоминала веселого, приветливого Лиора, шутливо заигрывающего с ней и ласково глядящего на Нагути-ко. Вспомнился еще один маг, с синими глазами и холодным лицом… А, ладно, чего уж там!.. А Пауседету и Бауглока не тронут, они лишь владельцы гостиницы. А у горожан сейчас много других забот, зарево вон стоит на пол-неба, они с Нагути-ко уехали, а дальше все постепенно забудется. И вдобавок и Пауседета, и Бауглок не показались ей беззащитными жертвами: пожалуй, они оба могут постоять за себя, потягаться хоть с магами, хоть с герцогом. Терент-то сидел за кражу в тюремной яме, да кто-то его вызволил… Но о том, чтобы у Бауглока и Пауседеты точно не было никаких неприятностей, надо позаботиться. Она совершит ритуалы защиты, как только удастся остановиться на отдых. Интересно, сложил ли Бауглок все нужное?