Аннеке осталась сидеть, рассеянно перебирая гадальные фигурки. И Тэш, и Мати всегда говорили, что внушать насильно любовь и делать отворот нельзя, это лишает человека свободы воли и вызывает гнев богов, а особенно огорчает Великую Мать Тахэт. И когда эта девушка потребовала любви маркиза, а гаданье подсказало, что маркиз и так уже ее любит, Аннеке страшно обрадовалась: она выполнит требование, лишь внушив маркизу побольше храбрости и решительности, и ничем не нарушит правил. И вот — ничего не вышло. Эти люди — и король, и министры, и эта вот хрупкая девушка — не хотят ни любви, ни семьи, ни детей — только власти. Бедняга маркиз…
Знахарка слишком уж устала сегодня. Не будет сейчас придумывать, как превратить возвышенные чувства маркиза Фоупа к этой кукле в нечто вещественное. Завтра. А сегодня отдых, ванна, чай у камина с друзьями… сон… выпить успокоительный отвар…
В дверь заглянула Нагути-ко, высоко подняла свои выщипанные в ниточку бровки, исчезла, тут же вернулась с подносом, заставленным всем необходимым для проведения очистительных ритуалов, и начала обходить с зажженной свечой посолонь всю комнату, непрерывно бормоча под нос наговоры.
Свечи отчаянно коптили, сжигая негативную энергию злости и гнева. После верная подруга принялась за саму Аннеке. Наконец, когда у Аннеке засвербело в носу от дыма ароматических свечей и зазвенело в голове от бренчания колокольчиков, отгоняющих злых духов, Нагути-ко угомонилась и потащила Аннеке пить чай с пирожными в гостиной. Нагути-ко искренне считала, что заговоры, магические свечи и колокольчики отличные средства, но от сердечной печали, сглаза и порчи лучше всего лечит горячий крепкий чай с шоколадными пирожными. Фрукты и конфеты тоже ничего, помогают.
Через час Аннеке решила, что Нагути-ко права насчет чая с пирожными, конфет и фруктов. Обе подруги блаженствовали в креслах у камина рядом с накрытым маленьким столиком. Нагу-ти-ко сидела, скрестив ноги и держа в правой руке большой спелый персик, а в левой — две зажженные ароматические палочки с разными запахами и лениво то откусывала кусок персика, то вдыхала поочередно душистые дымки. Аннеке рассеянно вертела в пальцах колечко-талисман, купленное еще в Ахте в самые первые дни. Как всегда неожиданно появившийся Пушок, на этот раз в облике большого, серого, пушистого, лишь со слегка расплывающимися контурами кота, пристроился на спинке кресла Аннеке и время от времени принимался щекотать ей нос хвостом, хотя это прикосновение было почти неощутимым.
Доев персик, Нагути-ко запустила косточкой в камин, взмахнула горящими ароматическими палочками, чуть не попав по носу Аннеке и воскликнула:
— Не понимаю я, Аннеке, твоего мрачного настроения! Посмотри вокруг: уют, отличный стол, танцы, веселье до упаду, слуги опять же, все подают и убирают. Таких нарядов, украшений и безделушек у нас в Ахте не было, не говоря уж о твоей деревне. Что тебя не устраивает?
— Все ты понимаешь.
— Не понимаю! Допекла тебя эта черноволосая зараза? Давай сделаем, чтобы больше не допекала! Хочешь, я сама сделаю?
— Отравишь?
— Ну да, очень нужно! Устрою так, что не захочет прийти… например, найдет себе покровителя, который устроит ее… кем она там хочет быть? Главной лизательницей королевских пяток? А бедняге Фоупу найдем для утешения куколку получше, он довольно славный, мне он нравится, во всяком случае по сравнению со здешними гнусными мордами!
— Хорошо, эта не появится больше. Так припрется другая, которой надо будет энвольтировать на смерть младенца, стоящего между ней и богатым или не очень богатым наследством. Или еще с каким-нибудь не менее дрянным заданием.
— Отвадим и следующую, и последующую, и так далее!
— Да уж, отвадишь их! Грозят, размахивают перед моим носом богатством и родословной!
— Тут ты, дорогая моя, сама виновата: держишь себя с ними робко, как служанка. Ты давно уж не ученица! Веди себя как великая и могучая волшебница, которая в промежутках между неведомыми и опасными занятиями снисходит до нужд простых смертных исключительно чтобы отдохнуть и развлечься. Пусть они тебя боятся без памяти!
Нагути-ко выскочила из кресла и изобразила великую и могучую волшебницу: прошлась по комнате, гордо выпрямившись, пару раз небрежно и надменно кивнув головой воображаемым придворным и метнув из ладоней несколько молний, к счастью, не устроивших пожара, а лишь слегка опаливших стены, а побелку не так уж трудно подправить. От этих демонстраций девушка слегка запыхалась, поэтому снова плюхнулась в кресло, отпила глоток сока и продолжила: