Лаковые шкатулки с изображением часовни благостной Тенны – магнамарцы скупали их в подарок родственникам из других городов. Белые свечи разных форм – от маленьких шаров до колонн в половину человеческого роста – чтобы возжигать на восточных окнах домов в честь Единственной. Красные свечи в виде обелисков, в память об оставивших этот мир. Не меньше полусотни сортов табака. Черные ажурные шали из Алембе. Знаменитые лайарские сладости, мимо которых Натэя хотела пройти быстро, чтобы не поддаться соблазну.
Да, в Колыбели ей так и сказали, вручая монеты: «Порадуй себя чем-нибудь». Но это ведь не повод объедаться пастилой и орехами в меду. Или повод? Пастила – та самая, любимая по десятку прошедших ярмарок! - таяла на языке. Ключница сама не заметила, как съела целый кулек. Но легче так и не стало. Кисло-сладкий привкус на языке, горький осадок в душе. Что можно противопоставить смерти? Явно не пастилу.
Может быть, любовь?
Молодые люди, вышедшие покрасоваться на ярмарку в лучших праздничных костюмах, поглядывали на Натэю с интересом. Поймав третий по счету призывный взгляд, ключница невольно расправила плечи и перекинула вперед небрежно заплетенную светлую косу. Даже в неброском бежевом платье, которое совершенно ей не шло, чистокровная хальграсса выделялась на фоне магнамарских девушек.
Натэя не раз слышала от других ключниц, что юноши Энейи так и пожирали глазами воспитанниц Колыбели, стоило тем появиться в соседнем королевстве на ярмарке или с каким-то поручением. Но дальше взглядов и восхищенного шепота за спиной дело не шло. Старое поколение магнамарцев передавало молодому простую мудрость: на чужое добро и на девушку из Колыбели не заглядывайся.
Парням знаменитой крепости повезло куда меньше - их за глаза называли «колыбельными евнухами». Натэя не знала, чем наставники подавляют бурление страстей в воспитанниках, но благодаря этому в крепости царило целомудрие. Что стало бы с четко отлаженной системой под началом Верховного Наставника, будь все иначе? Не все, как хальгры, черпают в эмоциях силу.
«А вот возьму и брошусь в объятия какому-нибудь местному красавцу, - мелькнула у ключницы шальная мысль. – Мне теперь Прорывы не закрывать, могу хоть завтра замуж выйти».
Мысль была кисло-сладкой, как лайарская пастила. Вместо безутешных рыданий пуститься во все тяжкие, напиться терпкой ягодной настойки, провести безумную ночь в чужой телеге, в неистовых объятиях сына какого-нибудь магнамарского лавочника. Пусть хотя бы одну ночь не будет правильной и послушной ключницы, а будет хальграсса – дикая, как ледяные водопады в горах Вель, неуправляемая, как течение реки Йонга вблизи границы Миадвэя с королевством Караги. Пусть окончательно растворится в тумане горечь прощания с насмешливым щитовиком, пусть хоть на одну ночь забудутся ясные серые глаза Эштерила.
Солнце, то и дело выглядывая из-за туч, брызгало в лицо радостными бликами, но хальграссе мир вокруг казался мрачным и чужим. Погруженная в запретные грезы, Натэя шла, куда глаза глядят. Яркие и аппетитные товары смешались в один цветной вихрь, взгляд уже ни за что не цеплялся. Запахи – мыла и благовоний, дыма уличных жаровен и сочного мяса, чужих духов – слились для девушки в единую душную волну, от которой не спасал даже гуляющий по ярмарке ветер. Ключница остановилась только тогда, когда чья-то рука преградила ей дорогу.
- Где твои глаза, красавица? На сладости обменяла?
Глава вторая: Не отводи взгляда (1.3)
Натэя вынырнула обратно в реальность и с удивлением обнаружила, что зашла в отдаленную часть ярмарки, где разместили свои шатры разного рода прорицатели, гадалки и прочий сброд, к которым в Колыбели Героев относились с насмешкой. Ключница, замечтавшись, сунулась было между двух шатров, за пределы ярмарки, где сгрудились телеги бродячих шарлатанов.
Женщина, преградившая ей путь, была не старше Верды. Обнажив в усмешке крупные зубы, она разглядывала Натэю, как ярмарочное чудо, выставленное на потеху публике. Виданное ли дело – ключница Колыбели Героев забрела на самый дальний виток ярмарочной спирали, в гости к бродягам и обманщикам. Под взглядом гадалки девушка осознала, что все еще сжимает в руках кулек из-под пастилы.