Натэя сделала несколько шагов вглубь библиотеки и благоговейно замерла. Сколько сотен – а может и тысяч! – раз она приходила сюда, а все равно замирала от восхищения. Вот где стихия воздуха царила безраздельно. Высокий гулкий зал Северной Башни купался в свете закатного солнца. Четыре витража в узких стрельчатых окнах изображали Первую Кварту. Сейчас Натэя могла видеть Первую Перехватчицу в окне перед собой, Первого Щитовика слева и Первую Ключницу справа. Первый Перехватчик, занявший окно над входом, остался у девушки за спиной. Ключница мысленно вознесла молитву всем четверым. Высшее покровительство ох как пригодится осиротевшей кварте.
«Я призываю вас, Первые, быть мне опорой в той борьбе, что я начинаю. Вы, чьи единство и смелость служат всем нам примером, помогите мне отстоять мою кварту. Покарайте предателя, ударившего в спину, оскорбившего многовековые законы Колыбели Героев. Защитите Марчиса, если только он еще жив, и я сделаю все, чтобы его вернуть. Я заклинаю вас, Первые, не оставить меня на трудном пути. Пусть вера станет путеводной звездой, что светит мне на пути к цели. Пусть восторжествует справедливость, во имя Первой Кварты, во имя прочности границ Мира Сэнтарэт, во имя Колыбели Героев, во имя…»
- Эш, я беру свои слова обратно, - прозвучал за спиной Натэи ехидный голос. – Тебя не возьмут в проповедники. Наша прекрасная ключница сделала тебя одной левой.
Натэя оторвала взгляд от одухотворенного лика Первой Ключницы. Оказывается, она говорила вслух! Стоя в самом центре библиотечного зала, где слово, сказанное вполголоса, разносится гулким эхом по всей башне! Поздние посетители библиотеки – три ключницы и щитовик, пятого или шестого года обучения – спешно сворачивали свои бумаги и по стеночке пробирались к выходу.
Девушка представила, как это выглядело в их глазах. Сидят дети спокойно после ужина, переписывают что-то из библиотечных книг. И тут в Северную Башню врывается ключница четырнадцатого года обучения – из той самой кварты, о которой со вчерашнего дня все только и говорят - застывает в центре зала и начинает молиться витражам Первой Кварты! Конечно же, первая мысль – свихнулась! Перепутала библиотеку с ритуальным сектором! «Защитите Марчиса, если он только еще жив…» Ох, Первые, будь проклят мой длинный язык!
Натэя повернулась к Эштерилу и вцепилась в перехватчика.
- Эштерил, что я говорила?
- Она не помнит! - восхитилась Алата. – Это точно проповеднический экстаз!
Эш осторожно высвободил свою рубаху из мертвой хватки ключницы.
- Ммм, - замялся он. – Что-то про веру, которая станет твоей путеводной звездой… про торжество справедливости…
«Слава вам, Первые!»
- Ну, теперь, когда ритуальное вступление мы прошли, может быть, вернемся к изначальной цели посещения этого прекрасного места? – неожиданно серьезно спросила Алата.
И сердце Натэи снова пропустило удар. Не только младшие ключницы и щитовик стали свидетелями ее громкого явления в библиотеку. Хранительница! О Первые, какой стыд! Ворвалась, начала молиться… Ох и влетит же ей сейчас от Кэ-Райни! От строгой Кэ-Райни, которой она восхищалась, чьей преемницей – владычицей царства книг! - мечтала стать в детстве.
Легче подобрать ключ к распахнутой двери Прорыва, чем перенести такой позор!
Натэя, опустив глаза, приблизилась к столу Хранительницы Библиотеки. Перехватчики последовали за ней, отстав на пару шагов. Хальграссы не краснеют. Наоборот, бледнеют и «становятся похожими на утопленниц», если верить Алате. Руки ключницы помимо воли теребили перо на поясе – новый, еще непривычный элемент мозаики так и тянул проверить, на месте ли он еще? Не упорхнул ли символ воздуха так же неожиданно, как появился?
«Утопленница с пером на поясе, - угрюмо подумала Натэя, поднимая глаза на Кэ-Райни. – И ведь сейчас еще придется просить… такое».
- Добрый вечер, Хранительница. Ключница Натэя, тридцать восьмая кварта.
Девушка запнулась. Кэ-Райни, педантичная, как все ильмариссы, дочери воздуха, требовала от воспитанников четких формальных фраз при обращении к ней. Стоит ли прервать установленный ритуал и извиниться за свое неуместное поведение? Натэя решилась заглянуть в глаза Хранительнице, надеясь на подсказку, и застыла. Глаза Кэ-Райни – холодные и голубые – смотрели на нее вертикальными зрачками. Зрачки едва заметно подрагивали, будто никак не могли окончательно определиться с формой.