Натэе казалось, что она рождается заново. Будто бы снова нужно будет учиться ходить и говорить. Учиться играть по правилам незнакомого мира, известного только по лекциям, ярмаркам в Магнамаре и ежегодным выездным занятиям в разных точках континента
Радуйся, ключница! Ты больше не будешь закрывать Прорывы. Не будешь рисковать своей жизнью ради жизни других. Тебе не придется постоянно быть начеку и даже посреди ночи быть готовой вскочить и открыть Воронку к месту Прорыва. Ты не получишь вдобавок к связи кварты незримую нить, ведущую к Башне Предвестников, не будешь чутко прислушиваться к колебаниям этой нити. Тебя не выдернут из сладких сновидений или объятий возлюбленного – твой сектор! В бой! На помощь дежурной кварте!
Почему же ты не радуешься?
Лекторий и вид из окна заволокло соленым туманом. Натэя сморгнула, встряхнула головой. В горле было сухо и тесно.
- Простите, наставник Ринхат. Можно попросить у вас стакан воды? – проговорила ключница и не узнала свой голос.
- Конечно-конечно, - засуетился мужчина. Кажется, он был рад наконец выразить свое сочувствие делом, раз перехватчица не дала его выразить словами. Ринхат поднялся, подхватил с подноса на кафедре стакан и кувшин, налил воду. Эш обеспокоенно заглядывал Натэе в лицо, Алата насмешливо наблюдала за суетящимся Ринхатом.
- Вот, пожалуйста.
Ключница поблагодарила наставника, протянула руку и взяла стакан – глиняный, расписанный по бокам синими цветами.
Боль.
Натэя задохнулась, как будто чужая волна страдания захлестнула ее, проникнув через кончики пальцев в самое сердце. Боль потери, которая в сотню раз превосходила тот укол в сердце в тренировочном Прорыве. По сравнению с которой недавняя тоска по Марчису казалась спокойным озером рядом с бушующим морем. Боль, густо замешанная на чувстве вины. На мгновение перед мысленным взором ключницы промелькнуло женское лицо.
Слезы.
Чувство было такое, будто прорвало плотину. Рыдания взорвали ключницу изнутри – о, Первые, пощадите, как же больно! Натэя издала то ли стон, то ли всхлип, и слезы полились из ее глаз так внезапно и таким потоком, что Эш, сидевший по правую руку, подскочил на месте.
Пальцы Натэи свело судорогой, и она выпустила стакан.
Эштерил не был бы одним из лучших перехватчиков Колыбели Героев, если бы не успел спасти глиняный сосуд от превращения в груду черепков. Вода, которую ключница так и не успела пригубить, выплеснулась из стакана на стол, потекла по разложенным на нем свиткам и книгам. Чернила поплыли, страницы пошли волнами. Алата успела отшатнуться, и брызги достались пополам Эштерилу и Натэе. Наставник Ринхат от неожиданности выставил между собой и воспитанниками щит, отчего троих из тридцать восьмой кварты слегка качнуло в сторону стола.
Волна боли откатилась, оставив ошеломленную ключницу на берегу. Натэя обнаружила себя сидящей за столом, зареванной, с замершей в воздухе рукой, пальцы которой никак не хотели гнуться и были как восковые. Последним отголоском чужой боли всплыл перед глазами образ светловолосой девушки – и тут же растворился, как утренний туман над заливом Киони.
- Это стакан. Стакан! – слова вырвались сами собой. Ключницу затрясло, она застучала зубами и уже не могла сказать чего-то более осмысленного. Чужие эмоции выходили из нее крупной дрожью. Пальцы из восковых сделались ледяными. Первая Кварта свидетель, в этот расписной стакан вложили столько боли, что Натэя чувствовала себя отравленной. Судя по тому, как ключницу накрыло, кто-то не один раз наполнил проклятую посудину собственными слезами.
Так недолго и возненавидеть свой казавшийся безобидным дар! Ладно, если нити мерещатся, когда поднимаешь с земли перо. А тут помимо короткого видения – такое! Натэя попыталась перестать стучать зубами и извиниться перед наставником Ринхатом за разлитую по книгам и манускриптам воду, но ничего не получилось.
«А вообще-то он сам виноват, - сказал кто-то в голове ключницы голосом, подозрительно напоминающим голос Алаты. – Не нужно было сажать нас за этот стол, если уж бумаги и фолианты на нем – особая ценность. И не стоило давать хальграссе, дочери воды, такой вот стакан с сюрпризом».