«Я ответил ему тогда точно так же, как утешаю сейчас себя, подметая одеждой давно не мытый пол. Физический труд – даже такой нелепый – как нельзя лучше проясняет мысли».
Верховный Наставник протянул Ринхату руку, когда тот готов был упасть. Шетт дал щитовику место в Колыбели - сначала младшего наставника, который мало чем отличался от мальчика на побегушках. Но Ринхат был счастлив. Он так не успел обрести новый дом и был рад вернуться в старый, привычный с детства. Он был готов с утра до поздней ночи переписывать выцветшие от времени манускрипты, чинить защитные амулеты и носить обеды и ужины в Башню Предвестников. Только бы не думать, не вспоминать, не чувствовать боли, не строить планов на будущее, потому что будущего нет и не может быть.
Смысл жизни был потерян там, в тахирских холмах к западу от Браккенских озер. Нить оборвалась в руках. Верховный Наставник помог нащупать новую нить, тонкую и тусклую, но Ринхат вцепился в нее мертвой хваткой и вопреки всему продолжал идти вперед, наощупь, в темноте. Разве после этого Ринхат мог предать доверие Шетта?
На тренировочных площадках перехватчиков было людно. Сколько раз он видел тут Алату и украдкой наблюдал за ней, ища в отточенных движениях девушки мягкую грацию Ламиры – и не находя. Нет, он не будет развивать эту мысль. Он аккуратно соберет осколки памяти и спрячет их на дальнюю полку.
Тень Слепой Башни лежала вдоль поперечной галереи. Ринхат нырнул в нее, как в прохладную воду весеннего залива. Приблизился к цитадели Шетта и без колебаний шагнул с потертых серых камней тренировочной площадки на плиты из золотистого мрамора перед самой дверью. Тут же на правой руке Ринхата ожила татуировка в виде короны из четырех башен. Сначала россыпь мурашек пробежалась по черным контурам – первая ступень, воспитанник. Окажись здесь шестилетний питомец Колыбели Героев, он ощутил бы то же самое. Но не смог бы сделать больше ни шага в сторону двери Слепой Башни. Так бы и прилип к золотистому мрамору, пока кто-нибудь из наставников не вызволил бы его из плена и не отправил с позором на отработку.
Вспыхнула холодом четвертая башня, закрашенная синим – символ Башни Предвестников. Вторая ступень, наставник. Все наставники крепости так или иначе принимали участие в жизни Башни Предвестников. Все - кто чаще, кто реже – дежурили в ней, чутко прислушиваясь к колебаниям большой сигнальной сети, охватывающей весь континент. Были среди предвестников и бессменные, проводящие всю жизнь в дозоре. На первой линии наблюдателей, готовые в одно мгновение поднять по тревоге дежурную кварту в любой точке Виннея. Едва вернувшись в крепость, Ринхат сам хотел стать таким вот «вперед смотрящим», но Верховный Наставник отклонил прошение.
«Вы, несомненно, талантливы, голубчик, - сказал тогда Шетт. – Но в постоянную команду Башни Предвестников не допускаются те, в ком есть хотя бы одна восьмая крови хальгров. Это тяжелая работа, мой любезный Ринхат. И она не допускает погружения в эмоции, будь то скорбь по погибшим квартам или радость от удачного закрытия Прорыва. Работа на пределе концентрации истощит вашу душу, если в вас течет кровь детей стихии воды. Я прекрасно понимаю, почему вы рветесь на передовую, голубчик. Все, подобно вам потерявшие товарищей, рвутся. Сколько я их уже повидал, дорогой мой, за свой век – не перечесть! Но я по-прежнему убежден: потомкам хальгров в Башне Предвестников не место. Ничего личного, голубчик. Отправляйтесь-ка вы наставлять молодое поколение».
«Тот прорыв выжег во мне всю кровь хальгров, какая только была, - хотел сказать Ринхат. – Под огнем ярости и скорби вся вода превратилась в пар. Я больше ничего не чувствую – ни радости, ни боли».
Но Верховный Наставник – это не тот, с кем может спорить, если ты едва оперившийся мальчишка, вернувшийся в Колыбель Героев потрепанным и опустошенным. Поэтому Ринхат поклонился Шетту и отправился склеивать свою жизнь из осколков, чтобы молодое поколение не шарахалось от наставника с пустыми глазами и надтреснутым голосом.
Полностью он так и не оправился. Но наставником сделался, и одним из лучших. Через несколько лет Шетт приблизил Ринхата к себе, и в знак особого расположения собственноручно внес новый элемент в татуировку четырех башен на правой руке несостоявшегося предвестника. Золотая краска покрыла зубцы первой из башен, символ цитадели Верховного Наставника. Теперь Ринхат имел позволение стучаться в дверь Слепой Башни, буде у него к Шетту появится срочное дело. А не только тогда, когда Шетт сам вызывал его, как рядовых наставников.