Все утро Натэя уламывала щитовика отдать кристалл ей – растолченный в порошок, почерневший молниеносный кристалл использовался ключницами как основа для зелья забвения. Обычно приходилось для этих целей вставать за другими ключницами в очередь – желающих пополнить коллекцию склянок всегда было больше, чем отработавших свое кристаллов, а осколки здесь не годились. И тут – такая удача, ловец молний в кварте!
Вот только жадный ловец молний.
Марчис не отдавал кристалл ни в какую. Щитовик поведал соратникам по кварте полную драматизма историю о том, как чуть не отправился в чертоги Первой Кварты, когда ловил молнию, помещенную потом в этот самый кристалл.
- Была страшная грозовая ночь, - рассказывал Марчис. – Ветер на верхушке Штормовой Башни едва не сбивал меня с ног. Дождь лился непрерывным потоком, я почти ничего не видел, кроме розовых всполохов. Только ощущал всякий раз дрожь паутины молний над заливом Киони. Гроза приближалась. Промокший до нитки, я не оценил скорости ветра, и когда молния устремилась к Штормовой Башне, едва успел создать ловчий купол над головой. Руки мои дрожали. Вся жизнь с того момента, как веселый рыжий мальчишка Марчис стал частью тридцать восьмой кварты, промелькнула перед глазами.
Щитовик даже шмыгнул носом, будто от избытка чувств.
- Я сжимал кристалл что есть сил, опасаясь, что молния вырвется из него и все-таки пресечет мою нескучную жизнь. До сих пор я думаю о той ночи с содроганием, и храню выжженный кристалл на память о ней. Всего моего красноречия едва хватило, чтобы убедить наставника Квилана отдать кристалл мне. А ты, Натэя, хочешь у меня его забрать просто потому, что пришла пора практиковаться в составлении зелья забвения? Как ты можешь так бессердечно относиться к памяти товарища по кварте? Как ты можешь отнять у меня то, что напоминает о дне, когда я словно заново родился?
Эшу было яснее ясного, что сагу о роковой ночи Марчис сочинил на ходу, но Натэя прониклась рассказом и отступила. Довольный своим даром убеждения щитовик умчался пересаживать молнию в новый кристалл взамен треснувшего. Оставив при этом драгоценную память о едва не закончившейся трагически ночи валяться на смятой подушке.
Теперь Натэя с решительным видом схватила кристалл, и Эш приготовился было к броску наперехват. Но становиться живым щитом перехватчику не пришлось.
Самодельная занавеска взметнулась, как будто снаружи в нее врезалась птица. Эш в два шага оказался у окна и отдернул полотнище. Не стоит испытывать терпение наставников, раз уж они расщедрились на послание через малую сигнальную сеть Колыбели. Значит, вопрос срочный.
Или… секретный?
Многострадальный гвоздь злорадно звякнул об едва прикрытый сухими водорослями камень и закатился к Алате под кровать. Перехватчица села на постели.
- Опять срочное приглашение на ритуал?
Эш выхватил из воздуха хитрым образом свернутый лист бумаги. Будь он ильмаром, сыном воздуха – хотя бы на одну восьмую! – наверняка услышал бы, как затихает дрожь невидимой струны. Одной из тысяч струн малой сигнальной сети. Стоит сбегать на старости лет из большого мира обратно в Колыбель Героев, чтобы поддерживать сигнальную сеть. Хорошо, что он не ильмар. Даже на одну восьмую.
- Что там, Эштерил?
И не хальгр, сын воды, как Натэя. Стареющим хальграм, если нет особых талантов, и вовсе приходится тратить силу на колыбельную канализацию.
Эш поймал себя на том, что затаил дыхание. Пальцы дрожали бы от смеси тревоги и любопытства, если бы не были пальцами перехватчика, чья рука должна быть тверда даже на пороге смерти. Кто так умудрился сложить лист самой обычной писчей бумаги?
Может, на Колыбель Героев снова движется небывалый шторм, и для постановки купола нужны даже перехватчики? Такое уже было три года назад, и это был единственный случай, когда тридцать восьмая кварта получала послание по малой сигнальной сети. Ну вот, теперь уже не единственный.
Поговаривали, что нечаянный сюрприз в виде шторма Колыбели был послан из Виаллари. Тамошние ильмары и хальгры, дети воздуха и воды, что-то намудрили с погодой в одной из столиц Виаллари, Фаррайгэ. В пользу этого слуха говорило то, что через пару дней Верховный Наставник Шетт принимал у себя виалларийскую делегацию, имевшую весьма сконфуженный вид.