Я танцевала танцы смелости, чтобы преодолеть неуверенность перед Монстром, и играла любовные спектакли, не подпуская скуку на порог его хрупкого интереса ко мне.
Я терзала его смс-ками, в которых указывала только заглавные буквы несказанных слов. Глубокой ночью отправляла: “Я Т Л.” Он притворно не догадывался и, предвкушая приятное, требовал полноценного звучания послания. Подразнив сонного правителя, я, наконец, выдавала: “Я только легла”.
И тогда Монстр исчезал на несколько дней, наказывая меня за покушение на его “королевскую” гордость, а я не находила себе места. Как только начинала думать, что это конец, ах, ах, внезапно на моем телефоне загорались одиннадцать магических цифр.
– Ты мне нужна сегодня как женщина! – загадочно вещал знакомый голос.
– Это как? – таяла я.
– А ты не знаешь? Ну же, догадайся! – голос становился еще более загадочным.
– Ах, я вас не понимаю. Говорите прямо.
– Хорошо. Иди в ресторан, закажи там на вынос что-нибудь съестное для поста (Монстр соблюдал посты) и принеси мне. Я очень голоден. Говорю же, нужна как женщина. А ты что подумала?
А я обижалась. Но шла, заказывала, хотя с помощью миллиона способов он мог это сделать сам, несла сумки к его кабинету. И вот здесь мне указывалось моё место.
– Подождите, – говорила секретарша, с недоумением уставившись на меня, и я, не успев еще войти, отступала за порог, путаясь в сумках. А потом сидела среди посетителей, поглядывающих на мою ношу и принимающих её, вероятно, за внушительную взятку. Сидела долго-долго и прятала увлажняющиеся от обиды глаза, абсолютно уверенная, что подобное содержание меня “в черном теле” было запланировано. Наконец, мне разрешалось войти. Я ставила сумки на стол и, гордо вскинув голову, спешила удалиться. И никакие реплики Главы, почувствовавшего себя виноватым, не способны были меня остановить.
Полденёчка оставляла его звонки без ответа, а дальше действовала его же методом: наконец, брала трубку и деловито заявляла:
– А теперь, дорогой Андрей Константинович, вы понадобитесь мне в качестве мужчины. На сей раз в прямом смысле. Долг платежом красен!
– Это как? – предвкушал и недоумевал одновременно.
– Уверена, вы в этих вопросах лучше осведомлены и более опытны. И, простите, стыдливость женская не позволяет подвергнуть сомнениям ваши обширные познания.
На этом я отключалась.
И вскоре моя гордость вознаграждалась. Помню, какой шок испытала продавщица, когда после закрытия магазина вслед за настойчивым стуком в дверь появился Сам (не можете себе представить) в валенках и с огромным букетом цветов. И цветы были темно-синие, как звездная ночь! Но это была ещё не вся программа на вечер. Я не приняла цветы (вот ещё!), и мой воздыхатель (даже не пытайтесь представить) улегся на полу и пообещал, что не встанет до утра.
У бедной девушки челюсть, расслабившись, отвисла. А я покраснела, тут же побледнела и взвизгнула:
– И зачем вы здесь разлеглись?
– На звезды любуюсь, разве не видишь?
Мы с дружком–продавщицей переглянулись, и уже обе стояли с открытыми ртами, хотя я была наслышана о его эпатажных чудачествах. Сопроводитель топтался в дверях и удивления не выражал. То ли привык к неадекватным выходкам хозяина, то ли выражать что-либо ему было не положено.
Отдохнув на полу, почетный гость накупил у меня целую гору дисков с фильмами. Продавщица бросилась закрывать дверцы шкафчиков – витрин после вторжения, попалась гостю под руку и получила от него подарок. Содержимое полки с мелодрамами перекочевало к ней под мышку. Подозреваю, после этого она бесповоротно его полюбила. Патриотической любовью. А валенки и звезды надолго останутся в нашей памяти.
Да, так было, так было.
Всё на первый взгляд, точнее на первый слог кажется сказочным и через край счастливым. Но на самом деле счастливому насыщению мешала тревога. Спокойно я не чувствовала себя никогда. Каждый день почему-то казалось, что ОН больше не позвонит. Я ждала слов любви, но постепенно привыкла к их неизменному отсутствию. Я испытывала болезненную тягу прижаться к своему мужчине, приласкаться. Но он заключал меня в объятия только в постели, а по окончании мужской страсти тут же вставал, одевался, и мы прощались. Я несостоятельно мечтала о целой ночи с ним, о нежности после близости и о подтверждении его чувств ко мне. И этих важных составляющих отношений не получала. Он уходил, я грустила. Хотя бы на минуту забыть о его высоком положении не представлялось возможным. Я хотела его безумно. Так я не хотела никого за всю свою жизнь.
Один раз я осторожно спросила, любил ли он когда-нибудь.