За столом работала молодая — правильнее будет сказать, что молодая на вид, — худощавая женщина в безупречно чистом белом фартуке и поварском колпаке, под который были убраны короткие волосы. При появлении Гостей она подняла голову.
Только что женщина сидела на стуле и точила большой нож, но встала, едва увидев посетителей. Первым делом она поклонилась Асуне, затем сказала:
— Госпожа Асуна, то, что вы запекали, уже готово, но я не доставала блюдо из овена, чтобы не остыло. Салат и хлеб — в корзинке.
— Спасибо, Хана. Извини, что мы так поздно, — поблагодарила женщину Асуна и подошла к большой каменно-кирпичной печи у стены кухни.
В печи была герметичная камера для равномерного нагрева еды, обычно называемая духовкой, но конкретно эта работала на теплородах, а не на огне, поэтому называлась овеном — что переводится со священного языка как «духовка». Это слово — равно как и «салат» — давно уже перестало восприниматься как часть священного языка, поэтому Тизе не понадобилось доставать записную книжку.
Надев толстые кожаные рукавицы, Асуна открыла печь и достала изнутри большую ёмкость с крышкой. Сыром пахло именно из неё.
Обычно для жарки использовали тонкое пшеничное тесто — бедняки заворачивали в него любые ингредиенты и жарили на сковороде. Ронье никогда ещё не слышала, чтобы завёрнутую в лепёшку еду перед этим клали в посуду и ставили в духовку. И вообще, разве духовка не только для хлеба? Ронье заворожённо смотрела, как Асуна ставит овальную ёмкость на рабочий стол и осторожно снимает крышку.
— Ух-ты… Ой, что это? — недоумевая, спросила Тизе.
Ронье тоже озадаченно крутила головой.
Лепёшка была совсем белой и тонкой, слегка подгорелой по краям. Она напоминала бумагу.
— Хе-хе, это называется «бумага для запекания», — гордо пояснила Асуна.
Ронье и Тизе дружно ахнули и вытаращили глаза.
— Н-неужели настоящая бумага? Льняная? — спросила Ронье, не веря своим ушам.
Вторая мечница кивнула, широко улыбаясь:
— Я взяла подгоревшую во время сушки бумагу с соборной фабрики и попробовала пустить в дело.
— Но разве бумага не должна была моментально сгореть дотла в овене?
— Обычная бумага сгорает, уже пробовала. Пергамент не стала — всё-таки он слишком дорогой, чтобы готовить на нём еду. А вот льняная бумага не подвела меня.
С этими словами Асуна ткнула пальцем в аккуратно сложенную бумагу. Та сухо похрустела, но не рассыпалась. Похоже, она действительно сохранила приличный запас Жизни даже в чудовищном пекле овена.
— Кухня мира людей… и всего Андерворлда довольно простая, но подчиняется строгим законам, — продолжила Асуна, снимая рукавицы. — Неважно, жаришь ты или варишь, приготовление пищи требует определённого количества времени и высокой температуры, иначе продукты не превратятся в блюдо. Если жара недостаточно, блюдо получит дополнительный статус… то есть получится недоваренным или недожаренным, и, если вы его съедите, у вас заболит живот. И наоборот, если температура слишком высокая, блюдо подгорит — будет жёстким или горьким.
— Ага…
Это в первую очередь объясняют матери своим дочерям, когда те учатся готовить. Ронье слушала Асуну, с любовью вспоминая наставления из детства: «Всегда лучше слегка пережарить, чем недожарить. Поэтому никогда не жалей огня!»
— Главная сложность заключается в том, что самая вкусная еда — та, которая только что превратилась из недожаренной в готовую. Затем жар лишь выпаривает воду. Жареное при этом становится сухим и жёстким, а варёное теряет вкус и аромат продуктов. Конечно, если готовишь суп, можно бесконечно добавлять в него новые продукты и варить на медленном огне, насыщая бульон вкусом, но на это требуется слишком много времени.
— Ага… — вновь поддакнула Ронье.
Она вспомнила необычный вкус загадочного обсидианского варева, которое пробовала в столице мира тьмы, так что тут же решила спросить, чтобы отвлечься от воспоминаний:
— Но какое отношение это имеет к бумажной лепёшке?
— Так вот, сначала я собиралась отследить момент, когда еда превратится в готовую, но Хана меня отговорила, — ответила Асуна и перевела взгляд на женщину в поварском колпаке.
— Это ошибка всех людей с Призванием повара, — невозмутимо отозвалась Хана. — Никакие тренировки не помогут безошибочно определить этот миг. Давным-давно император Нолангарта пригласил к себе в замок повара, которого как раз называли мастером определения готовности еды по её внешнему виду, — говорили, что такие рождаются лишь раз в сотню лет. Тот приготовил императору ужин — и салат, и суп были идеальными, но основное блюдо, стейк из краснорогого быка, он снял с огня на секунду раньше, чем нужно, В результате у императора скрутило живот, а повара наказали судебным правом аристократии, отрубив ему обе руки.
Ронье и Тизе обомлели, а Асуна покачала головой и продолжила:
— Вот почему я отказалась от мысли следить за едой и решила просто пропекать её как следует. Я подошла к делу с другой стороны и спросила Хану, нет ли способа сохранить сочность еды во время долгой готовки. Она сказала, что немного помогает закрытая посуда и запекание в овене.
— Ух ты!.. Я тоже много чего готовила, но такое мне в голову не приходило. Не зря вы были личным поваром госпожи Первосвященницы! — восхитилась Тизе.
— Это в прошлом. — Хана пожала плечами. — Тем более только в соборе есть посуда с высоким уровнем приоритета, которая не трескается в овене, к тому же у запекания есть и свои недостатки… Поскольку оно не выпускает наружу сок, блюдо отчасти превращается в суп, разбавляя вкус.
— Вот почему я обратилась к традиционным методам и попробовала запечь блюдо в пшеничной лепёшке и посуде с крышкой, — подхватила Асуна. — Но, как я и боялась, тесто впитало влагу и вкус… Разумеется, это не страшно, если собираешься съесть и лепёшку тоже, но это не даёт раскрыться вкусу продуктов. Я начала искать плотно прилегающую оболочку, которая не слишком впитывает воду и способна выдержать сильный жар. Вот так я и пришла к тому, чтобы использовать бумагу.
— О-о… значит, вот для чего запекать в бумаге… — прошептала Ронье, глядя в открытую ёмкость.
— Это самое… может, вы уже развернёте, а?.. — жалобно протянул до сих пор молчавший Верховный мечник.
Похоже, он уже настолько проголодался, что не мог больше ждать.
Асуна хихикнула и взялась за край подгоревшей бумаги.
— На самом деле я никогда раньше не готовила в бумаге. Прости, но, если получилась гадость, придётся обойтись хлебом и салатом.
— Что?! — воскликнули одновременно Кирито и Тизе. Мысленно согласившись с ними, Ронье горячо помолилась Террарии, богине земли и еды.
Она наблюдала, как Асуна медленно разворачивает бумагу. И как только показалась еда, у Ронье даже голова закружилась от ударившего в нос насыщенного аромата.
Основу блюда составляли ломтики белой рыбы. Их дополняли грибы, овощи и пряные травы, сверху всё покрывал расплавленный сыр. С первого взгляда было ясно, что блюдо прекрасно пропеклось, но ничуть не подгорело и не высохло, как часто бывает при жарке. Весь сок остался внутри продуктов.
— По-моему, неплохо, — сказала Хана.
— Ага, так что давайте накладывать, пока не остыло, — согласилась Асуна. — Кирито, принеси, пожалуйста, пять тарелок.
Хотя Хана всячески отказывалась, Асуна убедила её подняться на девяносто пятый этаж и присоединиться к обеду, состоявшему из запечённой в бумаге белой рыбы, свежего хлеба и салата.
Кирито тоже проворно помогал накрывать на стол — видимо, вспомнил, как сам был пажом. Всего через несколько минут все сели за стол, чокнулись бокалами сиральской воды и взяли в руки ножи и вилки.
От лежащей на тарелке рыбы до сих пор поднимался пар, возбуждая аппетит, но всё же Ронье для начала глубоко вдохнула, оценивая аромат. Аромат овощей, грибов и расплавленного сыра ослабел, а лёгкий запах подгоревшей бумаги и вовсе исчез.