Стоящий напротив Ронье Зеппос самодовольно ухмыльнулся. Он метнул маленький кинжал, который держал в левой руке. Ронье попыталась увернуться от вымазанного ядом острия, но не успела. Кинжал скользил по воздуху, словно зелёная змея, приближаясь к животу. Она уже разрезал край колыхнувшейся накидки…
Вдруг Ронье услышала, как что-то громко чавкнуло.
Как ни странно, этот звук вызвало серебристое — скорее всего, сталеродное — копьё, прилетевшее из-за спины Ронье и вонзившееся в живот Зеппоса.
— Ронье! — воскликнула Тизе, запрыгивая в зал через разбитое окно с армейским клинком в руке. — Отойди от него!
Ронье послушалась и увернулась от отравленного кинжала, застывшего в паре милей от живота. Зеппос уже не улыбался. Он попытался напасть на Ронье, но Тизе воскликнула:
— Дисчардж!
Ещё одно копьё просвистело в воздухе и вонзилось в Зеппоса теперь уже со спины, пронзив его насквозь и выйдя из груди. Изо рта мужчины вырвались брызги чёрной крови.
Вот теперь он точно должен был умереть. Ни один человек не способен выжить с копьём трёхсановой толщины в сердце.
Уверенная в этом, Ронье упёрлась в пол ногами и занесла меч, чтобы поразить врага.
— Нет! Он ещё может сражаться!
Если бы не крик Тизе, невероятно быстрый горизонтальный взмах большим кинжалом наверняка отрубил бы Ронье голову.
— Что?.. — опешила Ронье, изо всех отклоняясь назад.
Серебристый клинок пронёсся так близко, что она ощутила кожей лёгкий ветерок.
Удар Тизе не убил Зеппоса, но, очевидно, не прошёл для него бесследно. Зеппос больше не нападал и шатаясь отступил к центру комнаты. Там он развёл в стороны руки, всем своим видом показывая, что будет защищать круг из свечей.
Тизе воспользовалась этой передышкой, чтобы пробежать через комнату и встать рядом с подругой.
— Ронье, это не человек! — выпалила она, показывая на Зеппоса остриём армейского меча.
— А?.. О чём ты?
Тизе взглядом указала на разбитое окно и объяснила:
— Я нашла в лесу кучу мешков. Все они были полны вонючей глины.
— Глины?..
Стоило Ронье услышать это слово, как в её голове словно молния сверкнула.
Серая кожа Зеппоса. Теплородный взрыв, оставивший только рваную рану в груди. Чёрная кровь.
В замке Обсидия мира, тьмы Ронье уже видела существо, обладающее такими же особенностями. Но это был не человек, а огромное чудовище, неожиданно объявившееся в сокровищнице…
— Миньон! — с придыханием выпалила Ронье.
Тизе кивнула, а Зеппос скривил окровавленные губы.
Миньоны — искусственные монстры, секрет создания которых знает только гильдия чёрных магов Дарк Территори. Они способны исполнять лишь самые простые приказы, но обладают внушительным запасом Жизни под стать их огромных телам, а также стойкостью к жару и холоду. Если Зеппос — действительно не человек, а глиняный миньон, то нет ничего удивительного в том, что взрыв пяти теплородов оставил на нём лишь рану.
Но эта догадка вызывала ещё больше вопросов.
— Миньоны не умеют говорить! — воскликнула Ронье. — Но почему он…
В ответ раздалось тихое бормотание Зеппоса, который даже не собирался вытаскивать из себя пронзившие его сталеродные копья:
— Священные заклинания исследовала не только Церковь Аксиом… Древнейшие и благороднейшие семьи мира людей… Его Величества Кругера и прочих императоров… сотни лет помогали друг другу совершенствовать самое заветное из заклинаний…
— Императоры… совершенствовали заклинания вместе? — изумилась Тизе.
Ронье удивилась не меньше. Пока она была всего лишь дочерью младших аристократов Северной Империи Нолангарт, остальные Империи для неё всё равно что не существовали — настолько далёкими странами они казались. Уже после Войны двух миров она узнала, насколько легко перепрыгнуть нетленные стены и какие огромные просторы раскинулись за пределами мира людей.
Однако Зеппос только что заявил, что императоры сотни лет вместе исследовали священные заклинания. Впрочем, эта новость, хоть и шокирующая, не казалась такой уж невероятной. Даже во время правления Первосвященницы через ворота в нетленных стенах можно было пройти при наличии необходимых документов, а четыре императорских дворца вокруг собора на самом деле расположены всего в килоре друг от друга. Даже если императоры не могли покидать их самостоятельно, можно было послать вместо себя прислужников. Например, старших адъютантов…
— Какое ещё заклинание?! — не унималась Тизе.
— Ги-хи-хи… — причудливо усмехнулся Зеппос. — Вы такие глупые, если до сих пор этого не поняли. Разве не очевидно, что мы пытались отыскать заклинание вечной жизни, которым Первосвященница ни с кем не хотела делиться?
— Вечной…
—…жизни?!
Ронье и Тизе застыли как вкопанные, потрясённые до глубины души.
— Ги-хи-хи… — Худощавое тело Зеппоса затряслось в экстазе, и старший адъютант сжал свои щёки ладонями с кинжалами. — Какие только опыты мы не ставили, пытаясь остановить естественное уменьшение Жизни. Мы перепробовали все заклинания, лекарства и яды, и происходило это в той самой темнице, где вы сидели. Все крепостные, которые там погибли, пожертвовали своими жизнями ради великой цели…
Омерзительный смех лишь усиливал отвращение к жутким откровениям. Но в этом голосе и пристальном взгляде сквозили не только глубокая ярость и ненависть, но и зависть.
Ронье нахмурилась. Старший адъютант императорской семьи — человек, не уступающий по правам самым высокопоставленным аристократам. Разве может он завидовать двум девушкам, ещё даже не ставшим полноправными рыцарями единства?..
Именно эта мысль подтолкнула Ронье к разгадке: Зеппос завидовал не лично Тизе и Ронье, а в целом рыцарям единства, этим бессмертным воинам с замороженной Жизнью и неограниченным запасом времени…
Хотя император и старшие аристократы утопали в роскоши и обладали всеми возможными привилегиями в мире людей, одна мечта оставалась несбыточной даже для них — вечная жизнь, доступная лишь Первосвященнице и рыцарям единства, взиравшим на императорские дворцы с недосягаемых высот белой башни. Императоры испытывали сильнейшую зависть к небожителям собора, но не могли выразить её, потому что Кодекс Запретов принуждал их к полной покорности Церкви Аксиом.
Но когда Ронье поселилась в соборе, она узнала, что жизнь рыцарей единства тоже полна горечи.
Человек с замороженной Жизнью обречён постоянно терять близких людей. Лучший пример тому — командир Фанацио. Она прожила уже больше двух сотен лет, не старея, но её сын Берче так не сможет. Если никто так и не воссоздаст заклинание заморозки Жизни, которым пользовалась Первосвященница, и если Фанацио решит не накладывать это заклинание на Берче, то сын состарится и умрёт раньше матери. Что бы ни выбрала Фанацио, её ждут ужасные страдания.
— Вечная жизнь нарушает законы мира, — отрезала Ронье, стараясь не давать волю своей ярости. — Вам ни за что не сойдёт с рук убийство множества ни в чём не повинных людей ради такой цели.
Лицо Зеппоса, и правда казавшееся вылепленным из глины, скривилось ещё сильнее.
— Проклятые рыцари… Уж кто-кто, а вы точно не вправе так говорить, — желчно пробормотал он; изо рта у него текла струйка чёрной крови.
Хотя Тизе и догадалась, что Зеппос на самом деле миньон, девушки не представляли, как устроены эти создания. Очевидно, что совсем не так, как люди, раз Зеппос выжил после ран, нанесённых двумя копьями, но в то же время он явно состоял не только из глины. Раз по его телу течёт кровь, погибнет ли он, когда её не останется? Вряд ли в нём было много крови, ведь Зеппос уступал по размеру обычным миньонам.
Во время нападения трёх миньонов на замок Обсидия двоих разбил в клочья главнокомандующий Искан своими кулаками, последнего посол Шета разрубила пополам ладонью. Вряд ли мастерства Ронье и Тизе хватит, чтобы нанести миньону «критический урон» — как это называл Кирито, — но для победы достаточно будет просто увернуться от кинжалов и отрубить врагу хотя бы одну конечность;