— Не говори глупости, — усмехнулся Уэбб. — Это ничего не опровергнет. Ты никак не сможешь…
То были его последние слова. На бесконечном множестве Земель бесконечное множество Уэббов и Арнольдов встретило тигров — настроенных дружелюбно, враждебно или безразлично. Но эта Земля не была одной из них — здесь вероятное дышало в самую спину возможному.
Конечно, не было ничего непостижимого в том, что за ночь подмоченный дождем склон холма провалился внутрь, открыв громадную расщелину. Что же касается твари, с немалым трудом выкарабкавшейся оттуда… В действительности она выглядела не более невероятной, чем гигантский спрут, боа-констриктор или хищный ящер из джунглей юрского периода. Ее существование находилось на грани законов зоологии — и тем не менее не нарушало их.
Уэбб оказался прав. В бесконечном космосе где-то могло произойти что угодно — включая то, что, к великому несчастью, случилось с ними. Ибо тварь была голодна — очень голодна, — и для любой из шести ее распахнутых пастей что тигр, что человек были пусть и маленьким, но лакомым кусочком.
* * *Концепция существования любой возможной вселенной, конечно, не нова, но недавно она была изощренным образом пересмотрена физиками-теоретиками (я усвоил это в той мере, в какой могу понять, о чем они вообще говорят). Ее также связывают с так называемым антропным принципом, который в настоящее время основательно тревожит космологов. (Смотри «Антропный космологический принцип» Типлера и Барроу. Даже если вам придется пролистать множество страниц заумных рассуждений, некоторые мысли, затерянные между ними, захватывают и заставляют задуматься.)
Антрописты указывают на определенное своеобразие нашей Вселенной. Многие фундаментальные физические константы — которым, как представляется, Бог мог бы присвоить любые значения, какие Ему бы понравились, — в действительности очень точно настроены на создание единственной в своем роде Вселенной, делающей возможным наше существование. Несколько процентов отклонения в любую сторону, и нас бы не было.
Одно из объяснений этой загадки состоит в том, что на самом деле все остальные возможные вселенные существуют в реальности (где-то далеко, но существуют), однако, разумеется, большинство из них лишены жизни. Лишь в бесконечно малой части космоса имеют место параметры, при которых может существовать материя, могут формироваться звезды — и в конечном счете может возникать жизнь. Мы здесь потому, что нас не может быть больше нигде.
Но все эти иные миры где-то существуют, так что мой рассказ может оказаться неприятно близок к правде. К счастью, мы вряд ли когда-либо сумеем в этом убедиться.
Надеюсь…
РЕКЛАМНАЯ КОМПАНИЯ
[2]
Когда вспыхнул свет в зале, казалась, еще громыхали раскаты взрыва последней атомной бомбы. Долгое время никто не шевелился, потом помощник продюсера невинно поинтересовался:
— Ну, Р. Б., что вы об этом думаете?
Пока Р. Б. извлекал свою тушу из кресла, его помощники напряженно выжидали, в какую сторону подует ветер. Все заметили, что сигара босса погасла. А ведь такого не произошло даже на предварительном просмотре «Унесенных ветром»!
— Мальчики, — восторженно произнес босс, — это полный отпад! Во сколько, говоришь, обошелся нам фильм, Майк?
— В шесть с половиной миллионов, Р. Б.
— Почти задаром. Вот что я вам скажу: я съем всю пленку до последнего метра, если сборы с него не переплюнут «Кво Вадис». — Он повернулся со всей возможной для такого толстяка скоростью к человечку, все еще сидящему в заднем ряду кинозала: — Вылезай, Джо! Земля спасена! Ты видел все космические фильмы. Как наш смотрится по сравнению с ними?
Джо с откровенным нежеланием поднялся.
— Тут и сравнивать нечего, — сказал он. — Он держит в напряжении не хуже «Твари», зато не имеет того дурацкого прокола, когда зритель в конце узнает, что монстр был человеком. Единственный фильм, который хоть немного приближается к нашему по уровню, — это «Война миров». Некоторые из эффектов в нем почти столь же хороши, но у Джорджа Пэла, разумеется, не было объемного изображения. А это решающее различие! Когда рухнул мост через Золотые Ворота, мне показалось, что опора сейчас свалится на меня!
— А мне больше всего понравился тот момент, — вставил Тони Ауэрбах из отдела рекламы, — когда Эмпайр-стейтбилдинг раскололся пополам. Как думаете, его владельцы не предъявят нам иск?
— Конечно нет. Никому и в голову не придет, что какое-то здание устоит перед — как там они назывались в сценарии? — городоломом. И в конце концов, мы ведь стерли в порошок весь Нью-Йорк. Ух… помните ту сцену, когда в Голландском туннеле обвалился потолок! В следующий раз поеду на пароме.