- Сейчас вторую отрастим, будешь еще крепче держать. – поддержала его Алюминь, ковыряясь горящими руками в правом обрубке плеча, уже и без ее вмешательства начавший отращивать новую конечность.
- А давай мне эту руку тоже куда-нибудь пришьем! – оскалился перемазанный кровью берсерк. – Представь, что я с тремя руками могу сделать!
- Анатомия не позволит. – огорчила его целительница. – Только если на жопу, вместо хвоста.
- А что, тоже удобно будет. – хыхыкнул тот в ответ, но мама была непреклонна и не стала делать из него боевую химеру.
- Так. Основой нашей тактики, если получится ее вообще придерживаться, должен стать тот факт, что Огунор точно не сможет вести себя адекватно. – выдвинул вполне себе разумную мысль Алек. – А если я переборщу с усилением берсеркерской способности, то и я к нему могу присоединиться.
- Значит, как на арене. – внесла свою идею Юффт. – Если что, я могу к нему телепортироваться и лечить. Или спину прикрывать.
- Ну, я так точно тыл прикрываю. Как обычно. – подал голос старина Томкарл. – Как самый твердокожий. И как участник с дальней атакой. А передо мной Прибабахус, как второй шаман, но с более тонкой кожей.
- А я предлагаю помолиться хотя бы Стронохую. – Алюминь подошла к своей новой жертве и принялась лечить медленно заживающие порезы на Жакронвэле. – Потому что чует моя жопа, хуйня случиться. Уж поверьте, я в девяностых выжила, я в хуйне специалист.
- А еще в упоротых в хламину непонятной химией друзьях, да? – хмыкнул я в ответ.
- И это тоже. – покивала она в ответ и хотела добавить что-то еще, но тут округу сотряс громогласный крик.
- ЛИРОООООЙ ДЖЕЕЕЕНКИНС!!! – источником звука однозначно был Огунор.
Не могу сказать наверняка, но кажется – он выжал остатки отрубленной руки. Потому что и без того измазанный кровью, он еще и добавил сверху свежей. Хотя с него станется, он и палец себе откусит, даже без легендарной пыльцы. Короче, он распустил шевелюру, замазал волосы кровью в жесткий ирокез, бороду тоже кровяной маской покрыл… И вот сейчас, выкрикнув легендарный клич наглухо отбитого тиммейта, он схватил свою гитару, ударил по струнам, и рванул куда-то в туман.
- Ну, вот и хуйня. – флегматично констатировал факт Лиу, единственный, кто в результате боя не только не пострадал, но даже немного и обожрался.
- Ну, помянем. – пожал я плечами. – Может, оно и к лучшему. Хотя, если за сутки не выйдем, мне жалко городской квартал вокруг респауна.
- У него же артефакт воскрешающий вшитый есть. – напомнила Алюминь.
- Ну, два раза умрет. – пожал плечами Алек. – Он, на минуточку, среди всех нас самый «не маленький уже».
- А я, с вашего позволения, пойду присмотрю за ним. – облизнувшись, Лиу сделал над нами круг. – Не могу столько халявной силы оставить просто под кустом.
Где-то неподалеку раздались странные звуки, и дух меча призрачной кометой рванул в ту сторону. Не то кто-то врезался в склад жестяных ведер, не то кто-то исполнил пять аккордов за секунду на двух сотнях децибел в стиле очень хэви металла. Но земля вздрогнула, а потом кто-то взревел. Может – зомби. Может – древний. Но мы были еще сильно недолеченные, чтобы идти смотреть на происходящее. Еще как минимум полчаса неходячие.
- А он живучий. – задумчиво почесал седую бороду Томкарл после того, как мы все же восстановились, собрались с силами и решили догонять нашего через чур самостоятельного собрата по пати. – Сорок минут бегать по такому уровню, и до сих пор живой.
Увиденное далее нас ужаснуло. Нет, не горы трупов с раскуроченными жопами. Это было бы слишком просто. Трупы поверженных мобов без остатка впитывались в землю. Ужаснее было то, что все сады на пути, где проходил берсерк, были мертвы. Голые стволы деревьев с опавшей листвой, с которых в добавок пластами отпадала кора. Такие же мертвые кусты. Даже самая мелкая травка, и та опала не то, что сеном – каким-то сушеным компостом. Про жучков-паучков, бабочек и прочих букашек и вовсе промолчу. Там, где прошел древний бог войны, жизни не осталось. И вскоре мы увидели причину, когда догнали его.
Когда он закончил молотить почти уже впитавшийся труп очередного зомбака, Огунор, чья полоска жизни была уже почти на нуле, сам был покрыт ожогами, язвами, истекал кровью и гноем, а кожа местами висела, содранная большими кусками. После этого он тяжело опустился на колени и с размаху вонзил булавогитару в землю широкой частью вниз. После чего принялся играть тихую, неприятную и переполненную маной мелодию. До этого я даже не подозревал, что он на такое способен. Я даже не думал, что на такое способна музыка! Но окружающий Огунора сад принялся увядать, а от гитары начало растекаться пятно смерти. Его же собственная полоска очков жизни принялась стремительно восстанавливаться, а гнойники и язвы, такое чувство, что переходили на окружающую природу.