— Даша! Не обижайся, иди сюда, — позвал он.
За дверью тишина. Витька обернулся к своим. Взмахнул руками, как на репетиции, но не успела команда рта раскрыть, как белые руки, просунутые сквозь решетку, обхватили Витьку за шею и притянули к двери. Витька оцепенел. Хочет обернуться и не может.
— Дядя, дядя, — кричит Дарья. — Мой, мой!
Детвора молча в сени. Глядят из сеней, как Витька извивается в Дарьиных руках. Самые малые в плач ударились. А Высмерток бегает вокруг Витьки, руками плещет.
— Дядя, дядя, мо-ой! — все твердит Дарья.
Витька вырвался наконец, обернулся к ней: «Прости меня, прости. Что же ты?! Напугала меня и сама страдаешь!»
Кузьма сует ему стакан красного вина.
— Оставь свое вино себе! — оттолкнул Кормач руку Шагова. — Даже звезда у тебя в хате не крутится и не светит. Оставь!
Вернувшись домой, Олисава попросил чаю. Пока Натка хлопотала на кухне, Владимир уснул под щебет Веснушки. Ему было странно-сладко оттого, что рядом его дитя, что еще не скоро судьба разлучит его с дочкой, притаившейся у него под мышкой, как птенец в гнезде.
МУЖЧИНЫ И ЖЕНЩИНЫ
Перед самым Новым годом у первого секретаря райкома Богдана Жванка загрипповал шофер. И все равно целый день они мотались по району. Поздно вечером едва выбрался из машины. Назавтра пришлось Богдану ехать в область одному. Отчитавшись, он возвращался мокрой дорогой.
Уже у самой Мужичьей Богдана ослепил летящий навстречу КамАЗ. Богдан взял много влево...
Долгое время помнил только этот момент. Что было дальше в сознании не то чтобы стерлось, а ушло так глубоко, что всплыло уже после выхода из больницы. И то не сразу все, а какими-то ослепительно яркими фрагментами. Всякий раз он видел аварию как бы со стороны... Машина чудом оказывается на колесах. Мчится параллельно автостраде и врубается со всего маху в железобетонный указатель с метровыми буквами на нем: «Досхийская АЭС»...
Начинался апрель. Жванку надо было бы еще с месяц полежать в больнице: гипс с ног только сняли. Ходить только-только начал учиться, в корсете на костылях вышел он на крыльцо хирургии. Скворцы орут. По всей земле пропашные сеют, живою землею пахнет. А небо вдруг как придвинется, а потом как рванет назад на свою, положенную ему высоту. Жванок аж закачался. Тут шофер его под руки подхватил. Земля вертится, как пластинка. И песня. Это из новой «Волги». Водитель решил с музыкой встречать шефа.
— Вертится, — сказал Богдан сквозь дурноту. Корсет давил на поясницу. «И как же повезло, — в который раз промелькнуло, — что хребет не поломало».
— Вертимся, Богдан Гордеевич, — бодро сказал шофер, тревожно всматриваясь в искаженное слабостью лицо секретаря.
— Ну-ну, — сказал Жванок.
Комитас-младший и слушать поначалу не желал о выписке. Неделю держался. Потом махнул рукойи, не дослушав очередной монолог секретаря, вышел из палаты. Через час возле больницы остановилась «Волга».
Богдан приходит в райком спозаранок, пока никого нет. Скрипя костылями, взбирается на второй этаж, садится в специально для него раздобытое широкое с высокой спинкой кресло. По всему, до конца лета руководить ему не выходя из кабинета. Ездить Комитас категорически запрещает. Тряска противопоказана. Так вот по телефону и руководит. Вызывает к себе народ. Богдан старается делать это пореже. Не сезон людям в райкоме толочься. И сам за благо считает возможность не ездить чуть ли не дважды на неделю в область. Соберут на час-полтора, а целый день на поездку туда и обратно ухлопываешь. Двести кэмэ не шутка. Как-то первый обкома позвонил, справлялся о самочувствии. «Ты у нас, Богдан Гордеевич, на особом положении», — сказал. Вроде по-дружески, а там кто его знает, что подумал. Ведь вышел же он, Жванок, из больницы. Коль вышел, значит, ничего страшного. «Волга» — машина комфортабельная. Дорога в областной центр — люкс. Сиди себе, думай, музыку по радио слушай.
Всякие мысли лезут.
Только что закончилось бюро. Абуладзе накачку получал. Посрывал все сроки. Котельную надо было сдавать еще в феврале. Управились хотя бы до сентября. Склады ОРСа тоже, по всей видимости, не будут и в мае сданы. Снова строителям придется побираться по хозяйствам. Негде продукты хранить. Лето идет. Жара. Холодильники в рабочих столовых не бездонные.