Комитас-младший перед уходом из райкома пощупал пульс, выразительно покачал головой, глядя на пачку сигарет, которой вряд ли хватит до конца работы. Завтра уезжает второй на защиту диплома. Месяц его не будет. Третий секретарь только приступила. На нее рассчитывать пока не приходится. Пусть в курс дела входит. С культработой в районе завал. Одна стройка чего стоит: ни клуба, ни библиотеки. А молодежи уже около полутора тысяч. Со дня на день стройке дадут статус республиканской ударной. Надо оформить комитету комсомола право райкома, подыскать нового комсорга. Теперешний давно из возраста вышел. Бригадир экскаваторщиков. А комсоргом должен быть молодой, освобожденный от всех других обязанностей. К тому же бригадиру сейчас не до того: начались вскрышные работы на котловане. А с дорогой пока все еще не решено окончательно. От железнодорожной станции делается, от стройбазы строится, а середина ее — пока еще пунктирная линия. И бетонка пунктир, и железка.
Жванок потянулся за сигаретой. Взял ее, размял и, поколебавшись, оставил. Что-то Зайцева нет. А ведь вызвал еще до начала бюро.
Жванок представил себе, как ворчит и чертыхается председатель колхоза. Знает, зачем понадобился. Не хочет ехать. Ходит по колхозу, пыхтит, за сердце хватается, потеет. Тоже в больнице полежал. В санаторий бы ему. Вес бы согнать. Но попробуй выгони председателя на курорт. Упрется, как бык, засопит, только заикнись. Ага! Кажется, пожаловал. Ну, приготовься, Богдан Гордеевич. Разговор не из легких предстоит. Коль в приемной половицы скрипят, значит, Зайцев пожаловал.
Дверь открылась. Зайцев вошел, грузно переваливаясь. Лицо пунцовое. Уставился на первого выпуклыми желтыми глазами, тяжело дышит. Усаживается на тревожно постанывающий стул, умащивает тяжелые ноги под столом.
— Как жизнь в «Заветном»? Протянули воду в Святыни?
Богдан вопросительно смотрит на председателя. Тот нагнул коротко остриженную массивную голову.
— Атомщики тянут в городок магистраль от котельной. Ждем, когда закончат. Тормозят они нас. Котельная когда еще будет, а они уже трубы кладут.
— Зато вовремя люди воду получат и тепло в городке.
— Знаю, встретил на дороге машину Абуладзе. Ехидно так из-под очков на меня взглянул. Знаю...
— Знаешь — хорошо!
— Не дам я им девятое поле. Нет!
— Сколько они у тебя отчекрыжат?
— Нисколько! Такое поле! Я на нем без полива снимал по тридцать центнеров! — Зайцев уставился на Жванка своими совиными глазами.
— Могут отчекрыжить? — поправился Жванок.
— Разница всего в семь кэмэ...
— Всего-то? — деланно удивился Жванок.
— А то ты не знаешь? — хмыкнул Зайцев.
Жванок взял сигарету. Мял ее, вертел, пока не сломалась. Потянулся за другой. Потянулся за секретарской сигаретой и Зайцев. Закурили оба от одной спички из рук Жванка.
— Дорога станет короче на семь километров, а я потеряю стогектарное поле. Сто! Мне через железку на отрезанный клин будет несподручно.
— А если они пару переездов сделают?
— Знаю я эти «если». Только согласись... Они, конечно же, пообещают два переезда, а сделают один. Техника будет простаивать, дожидаться, когда шлагбаум откроется. У меня в страду каждая минута на счету.
— Ну, давай по-государственному, Андреевич!
— Им, видишь ли, захотелось ровную дорожку. Где ты видел ровные дороги, чтобы как стрела? Нету таких дорог на земле, потому что проложены они по земле... Где земля позволила, там и прошла дорога. Зем-ля!
— Семь километров немало, Андреевич. Дорога ведь навсегда. Дорога — это горючее, резина...
— Выходит, бензин и резина дороже хлеба? Интересно! У меня девятое поле под поливом. Сколько колхоз угрохал денег, чтобы мелиорировать это поле. Оно же на отшибе! Трубы, арыки... Теперь все на слом, а потом по новой. Деньги! У них, выходит, государственные, а у меня личные... Я с девятого поля получаю теперь до пятидесяти центнеров пашенички. Па-ше-нич-ки! И всегда не меньше будет. Земля она более навсегда, чем дорога. Более!
— Надо пойти на уступку, надо. Управление просит, трест просит. Они уже до своего министра дошли. И до твоего дойдут.
— Как дойдут, так и уйдут.
— Ну пойми же ты! Посмотри в перспективу. Вы же соседи. Рядом с колхозом такая организация, а потом предприятие.
— Колхоз и без АЭС был колхозом. И не последним в районе.
— Они же тебе помогают. Дорогу реставрируют.
— Дорогу? — Зайцев горько усмехнулся. — Побили мне дорогу, разворотили нашу дорогу КамАЗами и тракторами с экскаваторами, кто же ее, кроме них, виновников, восстанавливать будет? Полгода уже колупаются. До жатвы бы управились. Мне без дороги хлеб убирать во! — Зайцев показал ребром ладони зарез где-то на уровне своего третьего подбородка. — Да мы бы сами за два месяца восстановили полотно, если бы не принцип.